Эригена и не только. Роман Воликов
волей она затянулась так, – сказал брат Улферт, – что не осталось и шрама.
– Удивительно. «Circatores» ты тоже стал по желанию явленного тебе серафима?
– Нет, по поручению архиепископа Гинкмара, – толстые губы брата Ульферта скривились в ухмылке. – Я не обязан отчитываться перед тобой, уважаемый визитатор архиепископа Кентерберийского.
– Напомню тебе, уважаемый брат Улферт, что Его Высокопреосвященство архиепископ Кентерберийский не подчиняется архиепископу Реймсскому, они равновелики по чину. В моих же правах обратиться к королевским властям с требованием арестовать тебя по подозрению в убийстве.
– Я не убивал Иоанна Скотта, – сказал брат Улферт. – Более того, я не стал бы убивать его, даже если бы мне приказали. Я его любил.
– Я слышал о том, что бывают охотники, которые любят дичь, которую убивают.
– Я не охотник, – сказал брат Улферт. – Да, я был солдатом, много лет, с юности, на моей совести достаточно загубленных душ, на войне по-другому не бывает. Тебе не важны причины, по которым я стал монахом, они не имеют отношения к делу. Опять же не вникая почему, я оказался в школе Фульдского монастыря, основанную Рабаном Мавром (24). Я прочитал много книг и чем больше я читал, чем быстрее строгая и точная картина мира, которую я хотел видеть в своём воображении, рассыпалась как разбитая мозаика. Я понял, что требуется поводырь, который проведёт меня через философские дебри, иначе я сойду с ума.
– На континенте много великих учёных, которые способны разъяснить премудрости мира увлечённому уму.
– Много, – сказал брат Улферт. – Но случилось так, что когда жил в монастыре Пруденция в Труа, разбирая архивы, я случайно наткнулся на этот трактат Эригены «О божественном предопределении», из-за которого было столько яростного шума двадцать лет назад. Это был всего лишь фрагмент свитка, случайно сохранившийся после Высочайшего повеления о сожжении. Меня поразила чеканность слога: «Природа есть суть и не суть. Суть есть то, что мы видим, осязаем и понимаем. Не суть – то, что не подлежит постижению умом, но из неё проистекает всё сущее, поэтому суть всегда вторична по отношению к не сути. Всё, что мы можем познать, это то, что мы есть, но никак, что мы есть такое. Когда человек познает, что он есть такое, он теряет тело и превращается в Божественный Свет. Всё происходит из ничто и в ничто возвращается обратно. Будем верить, что существует единое вечное предопределение Господа, направленное лишь к тому, что есть, но никоим образом – к тому, что не есть».
Я внимательно смотрел на взволнованного брата Улферта. Не похоже, что он лицедей. Свихнувшийся на пути познания Бога, пожалуй, да.
– В тот год, – продолжил брат Улферт. – Эригена переехал на остров. Скажу откровенно, этому факту немало способствовал мой патрон, архиепископ Гинкмар. Не подумай, что он считал Иоанна Скотта еретиком. Я однажды слышал, как он высказался об Эригене: «Он родился слишком рано. Наш век для простых нравов среди варваров, которые когда-нибудь