И пожнут бурю. Дмитрий Кольцов
в правом углу, рядом с выходом на балкон, а Лассе поспешил удалиться, так как все еще пребывал в опале за излишнюю откровенность. Сам пленник встал посреди кабинета и смотрел на балкон, зашторенный, чтобы яркий свет не вызывал у коменданта мигрень, как бы чувствуя, что рядом море, свободное, никому не подчиняющееся, всесильное, непобедимое. Море нельзя обуздать, нельзя заковать в кандалы, нельзя расстрелять, нельзя запугать. Оно сильнее всех людей вместе взятых, его гнева боятся моряки и торговцы, его силу используют пираты. Своей абсолютной свободой море так завлекало Омара. Ему хотелось сбежать и стать вольным моряком, самостоятельно определяющим свою судьбу. Но это была мечта, на деле же он сейчас стоял в кабинете коменданта крепости Орана, портового города подчиненного Французской империи некогда свободного султаната Алжир. И бен Али считал себя жалким в этот момент, испытывал к самому себе истинное презрение. А майор Жёв таки решил обратиться к нему.
– Итак, Омар, – слегка запинаясь от волнения начал Жёв, закуривая сигару, – я велел привести тебя всего лишь с одной целью.
– И какова же эта цель?
– Не смей перебивать меня! – взревел майор. – Тебе всегда нужно давать знать, что тебе можно делать, а чего нельзя?! Мне надоели твои вольнодумные выходки. Но не за тем я тебя вызвал, чтобы выплескивать свой гнев. Я говорил тебе, что как только представится возможность, я продам тебя, дабы не допустить твоей казни. И вот, возможность эта появилась. Из Марселя пришло письмо с согласием на приобретение тебя в качестве личного прислужника. Я решил, что это замечательная возможность для тебя начать жизнь с чистого листа, свободным от всех обязательств перед собой и перед другими людьми. Это хороший шанс. Подготовка скоро начнется, и через два дня мы с тобой отплываем в Марсель.
Известие это ввело в ступор Омара. Он был уверен, что его либо приговорят к казни, либо к вечному заточению. Но никак он не мог подумать, что его продадут как раба. Дальше он не слушал Жёва, ему было все равно. Но думать о своей участи он отныне не переставал ни на минуту. В голове возникали самые разные мысли. Была даже мысль просто убить сейчас майора и быть расстрелянным на месте. Но тут кандалы не позволяли. Лассе предварительно позаботился о безопасности своего начальника и заковал пленника так, что тот даже при самом сильном желании не смог бы изловчиться и выпутаться из железных оков. Однако мысль, что оковы эти с него уже не снимут никогда, заставляла араба плакать без слез, проклиная и себя, и своего пока еще хозяина. А Жёв продолжал что-то говорить хоть и заметил, что его давно не слушают. Но спустя десять минут, когда он стал нести полную околесицу про петуха, сбежавшего из дворца марокканского султана, Омар очнулся. Хоть и очнулся он, честно говоря, совсем поверхностно. На самом деле он продолжал терзать душу пытками о будущем, совершенно неизвестном и непроглядном, как почва пустыни. Все же возможность для вопроса у араба появилась, и он поспешил ею воспользоваться:
– Как