И пожнут бурю. Дмитрий Кольцов
понял чувства тех, кто называл его не иначе, как «Хозяин». Невероятно тяжелый взгляд – вот главное оружие Пьера Сеньера. Будто зомбируя, смотрел он на всех своих собеседников, которых незамедлительно охватывал могильный холод, всякие чувства гибли, и лишь одно чувство в них жило в этот момент – страх, истинный и неподдельный. Будто Суд Господень, и никто не знает, что с его душой сотворит Судия, какие зверства приготовит, как будет истязать, куда ее направит. Поскольку даже Рай небесный кажется наказанием, и остается лишь уповать на милость позволить остаться в Раю земном. Вот такой страх пробирался в каждую клетку организма человека, получившего аудиенцию у Хозяина этого Рая.
Сеньер смотрел на Омара, дрожавшего от страха, примерно три минуты. Совершенно не моргая и не шевелясь, как бы изучая. Все, находившиеся вокруг, будто замерли и молчали. Старик Буайяр выпрямился и, казалось, превратился в морщинистый столб. И как только Сеньер отвел взгляд от Омара и вновь погрузился в свои бумаги, жизнь возвратилась в вагон. Омару легче не становилось еще некоторое время. Туман исчез из глаз, но голова сильно болеть продолжала. Дрожь прошла. Будто лихорадка, которая отпустила после тяжелой ночи. Придя, в некоторой степени, в себя и собравшись с мыслями, Омар смог рассмотреть лицо Сеньера. Его голова, казалось, имела форму небольшой неправильной тыквы или капустного кочана. Лицо было мертвенно бледно, как у утопленника, цвета же глаз Омар не запомнил, либо же вовсе не разглядел. Пальцы на руках были также, как и лицо, опухшими, но без красноты, такими же белыми. Перстень красовался не только на правом мизинце; еще один, с красным камнем, был надет на безымянный палец левой руки. Все эти черты, что заметил Омар, сильно пугали и настораживали. Будто не человек вовсе сидел за этим столом, а вампир или еще какой-нибудь живой мертвец.
Еще сильнее смущало араба то, что уже очень долго царила полная тишина в вагоне. Никто ничего не говорил. Тот же старик Буайяр, оттаяв ото сна, лишь молча указывал Хозяину, где ставить подпись и на что особенно следует обратить внимание. Но, конечно же, вечно это продолжатся никак не могло, поэтому, когда Пьер Сеньер подписал очередной документ, Буайяр, который, напомню, был управляющим цирком и первым помощником директора, снова указал на Омара, но шептать уже не стал:
– Мой господин, – с раболепием произнес Буайяр, – новоприбывшего необходимо определить на первое место его труда. Искренне советую направить его на работы третьего класса, поскольку более высоких оценок он пока явно недостоин, а на более низкие работы он попросту не согласится.
Здесь стоит сделать ремарку и проговорить, что за классы работы имел старик. Он подразумевал специальное разделение труда в цирке, разработанное лично Сеньером еще при основании цирка более двадцати лет назад. Делилась работа на пять классов, идущих по степени престижности от низшего, пятого класса, до высшего, первого класса. Работы пятого класса – это цирковые уродцы, которых