Мортем. Мила Алекс
чувствую. Я не мог ответить, губы замёрзли и не слушались. Я смог только покачать головой, показывая, что со мной всё в порядке. Хотя это было не так.
Я не понимал, что означало моё видение. Ничего подобного со мной раньше не случалось. И я уговорил себя, что это просто от переутомления, от большого количества новых людей и впечатлений.
Всегда, когда я вспоминаю свою первую и последнюю поездку к маме и сейчас, когда это пишу, я прошу прощения у сестры, у мамы, у её мужа за то, что ничего не рассказал тогда. За то, что не спас сестру.
Мы не знали, что у сестры случилась первая серьёзная личная драма. Никто из нас этого не заметил. Отец девочки много работал, я был занять собой, а мама была занята мной.
Сначала сестра поссорилась с лучшей подругой, с которой дружила много лет, делилась всеми секретами и переживаниями. Девочки рассорились так, что перестали разговаривать друг с другом. Но бывшая подруга на этом не остановилась. Она «отбила» у сестры мальчика, с которым та дружила и в которого была влюблена. Такая первая подростковая влюблённость, которая была важной и значимой для сестры. Для взрослых – ничего серьёзного, а для сестры это горе оказалось непосильным. Она не смогла с ним справиться.
Я не хочу это вспоминать, и писать об этом не хочу. Но врач сказал, что снова прожить, вспомнить и записать всё будет для меня полезным. Такая терапия помогает справляться с тяжёлыми переживаниями прошлого.
Прошло столько времени, а я всё помню. И сейчас это напишу.
Я помню ванну, наполненную розовой от крови водой. Лицо сестры над водой. Тогда я увидел, как смерть меняет человека. После смерти мы делаемся непохожими на себя. Мы становимся неподвижными пластмассовыми манекенами с чужими застывшими лицами.
Сестра не выдержала двойного предательства. Никто из нас, близких людей не помог ей, не поговорил, не утешил. Бедная девочка была одна. И она ушла от нас. Ночью, пока все спали. Она пришла в ванну, включила тёплую воду. И смотрела, как красные струйки крови поднимаются к поверхности воды. И как с ними уходит из неё жизнь.
Никто ничего не почувствовал, не проснулся, не спас её. Даже я.
Я помню, как кричала мама. Она не плакала, только кричала. Сам я не мог говорить, меня как будто заморозило. Всё время было холодно. Мамин муж вызвал полицию. Кажется, меня тоже допрашивали. Кажется, я что-то отвечал.
Всё, что было потом я помню обрывками фраз, образов. Мамино постаревшее лицо. Форму полицейских. Такси в аэропорт. Самолёт. Дедушку, который встречал меня. То, как он радовался встрече, расспрашивал меня, а я не мог отвечать.
Я пришёл в себя дома через несколько часов. Помню, что стоял у окна, а в отражении стекла видел ванну с розовой водой и чужое взрослое лицо сестры. Меня вырвало. А потом я заплакал. Впервые после смерти сестры. И после этого смог связно рассказать всё бабушке и дедушке.
V
Я не по звездам о судьбе гадаю…
На следующий день голова у Феликса болела так, что ни на одну