Жестокие принципы. Алина Аркади
смотрю?
– Небезразлично, как смотрели другие.
– А много было «других»? – Не знаю, зачем спрашиваю, но упоминание о женщинах Кости неприятно колет изнутри.
– Немного. Но достаточно, чтобы понять: им либо нужно было пробиться наверх, либо получить денежное поощрение. Когда получали необходимое, просто сваливали.
– Как он реагировал?
– Никак, – пожимает плечами, не забывая посматривать на Тасю. – Он же непробиваемый.
И правда – непробиваемый. Прекрасная характеристика Островского, идеально отражающая его суть.
– Пора кормить мужа завтраком. Жду на обед, – тороплюсь в дом, понимая, что с минуты на минуту на кухне появится Костя.
Оформляю панна-котту соусом и занимаюсь кофе, когда чувствую появление Островского, остановившегося за моей спиной.
– Завтрак готов. Сейчас подам, – говорю не оборачиваясь.
– Откуда знаешь, что это я?
– Просто знаю.
– Ты можешь больше не работать на кухне.
– Я хочу, – выставляю перед ним десерт. – Мне нравится готовить, тем более на такой кухне. К тому же вы не настроены жить долго и счастливо, а в какой именно момент я стану вдовой или женой декабриста, неизвестно. Даже при неблагоприятном стечении обстоятельств я могу остаться работать в этом доме с позволения Альберта Витальевича или же согласиться на предложение Шагана, который так заботливо вручил свою визитку. Возможно, ваша фамилия оттолкнёт от меня некоторых людей, но её всегда можно изменить. Для этого просто нужно снова выйти замуж. Уверена, молодая, состоятельная вдова вызовет интерес, так что долго существовать в одиночестве не придётся.
Говоря всё это, одновременно мою посуду спиной к нему, чтобы Островский не заметил, как трясутся руки. Стараюсь быть отстранённой, под стать ему, а когда наконец, осмелившись, бросаю взгляд на Костю, вижу, как в его руке сгибается вилка. Холодный, как кажется на первый взгляд, Островский сейчас в ярости. Это заметно по дёргающемуся кадыку и тугим желвакам на лице. Увидев, что сказанное производит ожидаемый эффект, продолжаю на свой страх и риск:
– Вы же не думали, что после вашей смерти я уйду в монастырь и приму обет безбрачия? Надеюсь, мой третий брак станет последним и счастливым рядом с мужчиной, который окружит меня лаской, заботой, нежностью…
– Ночью я был недостаточно нежен? – оказывается за спиной неожиданно, отчего вздрагиваю, и бокал выскальзывает из рук.
– Вы всегда недостаточно нежны.
Шумный выдох и минута тишины за моей спиной дают возможность прокрутить в голове с десяток вариантов наказания, которые Островский применит не задумываясь.
– После обеда приеду за тобой, – последнее, что он бросает, и покидает кухню.
На трясущихся ногах делаю несколько шагов и опускаюсь на стул, закрывая глаза. И как только смелости хватило? Удивляюсь сама себе, но, вероятно, общение с Костей имеет свои последствия. Интересно, если бы мы провели вместе несколько лет, я стала бы такой же?
Не