Свет, который есть в тебе. Гелия Харитонова
вытащила шпильки и распустила Викины волосы по её плечам, взяла за руку и подвела к зеркалу:
– Смотри на себя в зеркало. Ищи в нём ответы. Ты увидишь.
Тамара Леонидовна сама смотрит на своё отражение, стоя рядом с Викой:
– Вот Жизель пытается вспомнить былое счастье, и лицо озаряется светом.
Вика глядит на Тамару Леонидовну во все глаза, и ей кажется, что свет, исходящий сейчас от неё, заполнил весь зал.
– Но он тут же меркнет, когда врывается реальность, – продолжает рассказывать Тамара Леонидовна, – и девушка вся сникает. Руки повисают, как плети, ноги заплетаются. Жизнь по капле уходит из Жизели.
Вика слушает педагога, вникает, смотрит на неё. И вдруг в какой-то момент, враз, в ней соединяются роль, образ и её собственная жизнь. Как те самые два мира – реальный Викин и вымышленный Жизели. Ещё вчера на репетиции этого не было, а сегодня уже есть. Преданная Жизель и преданная Вика. Она опять вспомнила Кирилла и Аллу, статью в газете, толпу зевак, которые с любопытством слушали их вчерашний разговор в коридоре. Обида от несправедливости, от лжи друзей снова причиняет боль. То, что это вообще-то она предала Кирилла, променяв его на Игоря, не берётся во внимание. Если и было поначалу чувство вины перед Кириллом, то его поступок просто стёр ластиком все угрызения совести. Тем более сейчас выходило, что и влюблённости-то у него никакой не было – он просто использовал Вику, как Альберт – Жизель. Конечно, это было не так на самом деле, и Кирилл – это всё-таки скорее Ганс: наговорил это всё корреспонденту от своей боли и обиды. Но Вике сейчас не хотелось думать об этом. Её волновала она: её предали, её обидели, её оговорили. Вот это чувство она холила и лелеяла: она его, как пожар, раздувала. Его она и начала танцевать. Глядя на себя в зеркало.
Брови Тамары Леонидовны медленно ползли вверх. Она молчала, уперев руку в подбородок, и не делала ни единого замечания, боялась спугнуть ту трагедию, которая разыгрывалась на её глазах. Даже придирчивый обычно партнёр замер и наблюдал сцену сумасшествия Вики. И потом тихо произнёс: «Ничего подобного я не ожидал».
С этого момента всё изменилось. Жизель у Вики пошла. До премьерного спектакля оставался месяц. И два месяца – до гастролей на сцене Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко в Москве.
Глава 22
– Ты в курсе, что у нас с тобой сегодня по счёту сорок пятое собрание – середина обязательного девяностодневного пути? – Антон протянул Илье банку растворимого кофе, переступая порог его квартиры.
– А как же! Обижаешь. – Улыбаясь, Илья отступал назад, давая Антону войти.
Они старались встречаться каждый день. Испытывали потребность друг в друге, в общении, в работе по шагам.
– Так я вот что думаю… – Они уже проходили на кухню, чтобы поставить чайник, но Антону не терпелось сказать: – А давай не будем дожидаться девяноста дней – девяноста собраний, и ты сходишь к своему знакомому