Свет, который есть в тебе. Гелия Харитонова
нет, конечно! – Алла страдальчески закатила глаза. – Но почему ей всё даётся по щелчку? Тут вкалываешь-вкалываешь, а толку… Ну, и понесло меня, не спорю. Журналист ещё этот с такими вопросами, как будто специально. Я и не сдержалась. Я ж не думала, что он всё это напечатает в газете. Думала, только то, что по делу, оставит. А ты тоже хорош со своей совестью и карьеризмом.
– Ну, не сдержался. – Кирилл сбавил обороты. – А чего она меня на хлыща какого-то променяла? Я ж за ней сюда приехал, в тьмутаракань эту вашу. Мы пара. Были… Мне ваш городишко вообще не нужен. Мог хоть в тот же Свердловск поехать для начала или в Новосибирск. Звали же, ведущие партии предлагали, жильё. А я, как дурак, за ней поехал. А тут раз – и в «Жизель» её ввели без меня. Я-то думал, мы с ней здесь солировать будем, всё перетанцуем, а потом нас куда-нибудь пригласят – в театр посолиднее. Ну, не сразу в Большой, конечно. Но почему бы и нет в итоге?
– Да на кой сдались вы мне тут оба! Без вас я бы стала солисткой в нашем, и никакого Большого мне не надо. Припёрлись на мою голову.
– Теперь еще неизвестно, что последует за этой статьёй. Как Андреев отреагирует. Да, наболтали мы с тобой, получим теперь за это… Что будет!
– Не дрейфь. Что уж теперь? Дело сделано. Ладно, мы ж вдвоём, вместе как-то выкрутимся. Пошли.
Они завернули за угол и нос к носу столкнулись с Викой.
– Ты? – На их лицах были написаны испуг и растерянность.
Оторопевшая Вика, кажется, потеряла дар речи от только что услышанного. Они не отрываясь смотрели друг на друга и не произносили ни звука. Первой пришла в себя Вика.
– То есть вы оба наговорили корреспонденту вот эту всю чушь про меня, а теперь думаете, как вам выкрутиться? Офигеть…
– Слушай, Градова, – после секундного замешательства резко пошла в наступление Алла, – как же ты меня достала! Чего ты вечно под ногами путаешься, а? Привыкла всё получать легко, с детства. А я всю жизнь вкалываю-вкалываю, из классов этих не вылезаю! – Алла как будто входила в образ, перешла на патетику: – Вот что для тебя вообще балет, а? Можешь ответить? Вот для меня балет – это жизнь, понимаешь? Не профессия, не увлечение. Жизнь! А тебе только красивая картинка нужна: цветы там, аплодисменты, поклонники – это для тебя главное.
– А с чего вдруг ты за меня говоришь? – Вика не ожидала такого напора вместо извинений и оправданий. – А что я, по-твоему, в Перми делала? Все годы цветами осыпалась, в аплодисментах купалась и от поклонников отбивалась? Или я там пахала, как лошадь, с утра до ночи, побольше, чем ты тут? Да ты всю жизнь мне завидуешь и училище то никак простить не можешь! Вот и мстишь. А за что, собственно? И, кстати, как это ты мне дорогу уступила? Может, расскажешь?
Кирилл в разговоре не участвовал и был этому рад, хотя понимал, что до него пока просто не дошла очередь. Он наблюдал, как накаляется обстановка, думал, что стоило бы вклиниться и охолонить обеих, но отдавал себе отчёт, что, если сунется, мало ему не покажется. И тут как раз прилетело и ему…
– А ты, значит, со мной поехал, чтобы в солисты