Свет, который есть в тебе. Гелия Харитонова
не донесла чашку до рта.
– Мужчина? У тебя? Когда ты успела? У тебя ж занятость сумасшедшая!
– Но есть ведь понедельники. – Вика попробовала пошутить.
– «Им бы понедельники взять и отменить». Что за мужчина? Давай рассказывай.
И Вика рассказала. Как только Тамара Леонидовна услышала про званые ужины, она всё поняла. Ну, примерно всё. Горановская была вхожа в те круги. Когда-то. Сама проболталась однажды в личной беседе. На дне рождения Саревской под коньячок Горановская разоткровенничалась, упомянула и молодого любовника. Кажется, его звали Игорем. Тамара Леонидовна тогда поразилась разнице в их возрасте и вспомнила Джулию Ламберт Моэма. Потом ходили слухи, что Горановская продвинула его вверх по служебной лестнице, а он, заняв должность и положение, бросил старушку.
– Как зовут воздыхателя?
– Игорь… Сергеевич.
Глава 17
Антон не пил уже больше месяца. Илье он позвонил сразу, как приехал. Ему срочно нужен был друг – такой же, как и он. Как там в «Эй Эй» говорится? «Ты один можешь сделать это, но в одиночку ты это сделать не можешь». Алкоголику нужен алкоголик.
Они встретились и провели собрание дома у Ильи. Вдвоём. Всё, как было в московском центре, строго по порядку, без самодеятельности: сначала помолились о душевном покое, потом зачитали по очереди двенадцать шагов и двенадцать традиций, выбрали темой сегодняшнего собрания второй шаг программы: «Пришли к убеждению, что только сила, более могущественная, чем мы, может вернуть нам здравомыслие».
– Ну что, кто начнёт? – Антон хлопнул себя по коленям.
– Давай я. Меня зовут Илья, и я алкоголик. – Илья произнёс фразу, с которой начинается каждое выступление каждого члена АА на группе. – В первом шаге мы признали своё бессилие.
– Прости, – вклинился Антон, – я знаю, что перебивать нельзя, но хочу сразу внести ясность и поправить. Мы говорим только за себя и о себе. Не «мы признали», а «я признал».
– Принято, согласен. – Илья поднял руки. – Итак, я признал своё бессилие перед алкоголем. Всё, я на лопатках. Но если есть сила, которая меня побеждает, – алкоголь, то, по закону полярности, должна быть и другая, противоположная ей. И уж, конечно, эта сила – точно не я. Как показывает мой предыдущий опыт, все мои намерения – больше не напиваться, не пить больше трёх рюмок, прийти домой в шесть часов, пить только в компании приличных людей, пить только пиво и так далее – так и остались намерениями. То есть получается, что эти элементарные задачи я не могу выполнить. Ну, нет, иногда могу, конечно, но в итоге я всё равно пью больше трёх рюмок, прихожу домой поздно, и с колдырями бухаю, и после пива догоняюсь чем угодно. Стало быть, когда я выпиваю, когда в меня попадает алкоголь, то я уже вообще ничего не контролирую, это делает за меня алкоголь. Значит, по логике, где-то должен быть и антиалкоголь, где-то вне меня. Да вот взять хоть и нашу нынешнюю антиалкогольную кампанию по стране. Чем не сила? Приду я, допустим, в винный после семи вечера – и всё, не видать мне бутылки как своих ушей. И что, разве