Заглянувший. Анастасия Райнер
сказал я. Нищий недоверчиво уставился на меня. – Я не шучу, бери.
– Храни вас Господь! – воскликнул он, дрожащей рукой принимая подарок. В его глазах заблестели слезы. – Сегодня мы устроим настоящий пир! – Он потрепал собаку за ухом.
Та, уловив смысл слов, завиляла хвостом.
Впервые в жизни я совершил благотворительный поступок. Жадное беспокойство за каждую копейку вошло в привычку, как случается у многих. Мастерски оправдав себя напоследок и мысленно повесив медаль за высокоморальные достижения, я зашел в подъезд, поднялся по лестнице, открыл дверь квартиры и, войдя, оставил остальной мир снаружи.
Уже ни к чему запирать дверь на замок.
Здесь, в мелочах, хранилась только наша история. Со стен молча взирали картины, в которых сестра старалась изобразить легкость своих сновидений. Удивительные миры кристальных деревьев, густых синих лесов до небес. Миры, усеянные звездами, рассыпающимися затейливыми фейерверками. Крохотные милые домики с травяной крышей на берегу тихих рек, уютные и таинственные. И неведомые волшебные туманности, среди которых плавают островки надежды. Она так хотела поделиться всем этим со мной, ведь мне никогда не снились красочные счастливые сны.
Взгляд скользнул по горе немытой посуды в раковине и выше. Туда, где на полке стояла одна-единственная тарелка, которую я никогда бы не осмелился испачкать. Из нее мы ели в детстве вдвоем, превращая обеды в увлекательную игру с захватом чужой территории и перекатыванием горошка. Однажды какая‑то гостья схватила ее в руки с намереньем подать мне завтрак. Я накричал на нее, и тарелка со звоном встретила пол, разлетевшись на части. Выставив неуклюжую гостью за дверь, я склеивал осколки несколько дней подряд.
А вот копилка в форме оранжевого бульдога, которую сестра подарила на мой первый юбилей. Копилка быстро наполнилась, но я так и не решился ее разбить. Чтобы купить подарок, сестра впервые научилась зарабатывать: лепила глиняные фигурки, плела фенечки из бисера для девчонок во дворе, и те с радостью раскупали украшения.
Рядом с копилкой – резная табакерка, ее сестра прислала почтой полгода назад. В письме поведала, что, увидев табакерку на блошином рынке, сразу вспомнила обо мне. О том, как когда‑то пыталась отучить курить, как выбрасывала с балкона сигареты, как подсовывала листовки о вреде никотина. Как боялась, что родители узнают о моей привычке, и в то же время грозилась им все рассказать. Она всегда переживала за мое здоровье больше, чем я сам. Однако в том письме написала, что указывать кому‑то, пусть даже собственному брату, глупая бесперспективная затея, рожденная максимализмом и идеализацией окружающего мира.
Самые ценные предметы в квартире так или иначе связаны с сестрой. Стоило посмотреть на любой из них, и я легко вспоминал прошлые жизненные сюжеты. Память уносила на невидимых крыльях к самому родному человеку, который никогда не разочаровывался во мне, верил в меня, недостойного этой веры, и любил больше, чем кто‑либо.
Эта история, хранящаяся в мелочах, всегда была мне важнее, чем вся история