Прорвемся, опера!. Никита Киров
бы зимой, шурин бы за окно повесил, а так пришлось морозилку включать. А она много мотает на счётчике. Но он-то говорит – продаст, так потом свет вырубили на трое суток, и всё растаяло! Прикинь, Сергеич! – Степаныч с расстроенным видом стукнул по рулю.
– М-м-м, – только и отозвался неразговорчивый Якут.
– И собрали они эту массу в кастрюлю, говорят, спроси у своих, может, кто купит по весу, ложкой есть будет. А кто купит-то? Там окорочка раньше лежали, ножки Буша, всё мороженое ими провоняло! Прикинь, да!
То ли я умер, то ли нет. И даже не спросишь у народа, не поймут, решат, что у меня поехала крыша. Я посмотрел в окно, едва узнавая город. Здесь ещё нет торговых центров, улицы не утыканы экранами с рекламой, но зато деревья ещё не спилили. Сейчас осень, листья жёлтые. На разбитом асфальте много ям, заполненных дождевой водой, Степаныч пёр прямо через них, не объезжая, отчего меня сильно подбрасывало. Я даже в потолок упирался руками.
Но это мой город, я всё равно его вспомнил. Двигались мы по улице Ленина, проехали мимо памятника вождю. Машины вокруг, в основном, старые отечественные, но иногда встречались иномарки, в большинстве своём – узнаваемые япошки восьмидесятых и начала девяностых годов.
Пробок нет, но возле рынка столпотворение, как раз начиналась торговля, жители окрестных деревень и посёлков привозили в город выращенное на своих грядках и огородах. Кто торговал внутри, а кто прямо возле ворот, например, бабушки. Не видно из машины, что именно они продавали, но там наверняка сигареты поштучно и жареные семечки, которые отмеривали стаканчиком. Полный или половина.
И там же, среди старых ржавых машин, ходили наглые крепкие парни в кожанках и спортивных штанах, проверяя, все ли выплатили им «торговый сбор». Да, подзабылась уже такая картинка, но мигом всплыла в памяти.
Какой же сейчас год? В фильмах персонажи, оказавшиеся не в своём времени, часто спрашивают это у окружающих, отчего те крутят пальцами у виска. Нет уж. Лучше выясню сам.
В кармане нашёлся календарик с Жириновским – тоже часть агитации, год указан: 1996, 2 сентября обведено, 1 зачёркнуто. Да, сегодня второе число, вспомнил, понедельник. И на улице то тут, то там попадались группки школьников, которые шли на уроки с большими китайскими ранцами за спиной.
Отец, выходит, должен быть живой, но прямо сейчас я не могу идти к нему. Мы едем на тот злополучный выезд за подозреваемым. Почему это так важно, и нельзя выскочить из машины прямо сейчас? Потому что Филиппов погибнет, если я ничего не сделаю. И что, сообщить ему это прямо? Нет, не поверит, в итоге ещё упустит что-то, выйдет хуже.
Но он мужик умный и осторожный, надо подумать, как ему намекнуть.
– Бабка ему говорит, подайте, Христа ради, – водила уже переключился со знакомого мужика на анекдот. – А Ельцин у неё спрашивает: как же я тебе, бабка, подам? У меня с собой ни ракетки, ни мячика, ах-ха-ха! Прикинь, Сергеич, ни ракетки, ни мячика! А за кем, кстати, поехали? Кого крепить собрались?
– За Дружининым, – спокойным голосом сказал Якут,