Исчезающий: Инициация. Роман Фис
в машину и, прикинув, что можно оставить машину на парковке и пойти на набережную, тронулся с места. Выехав за пределы района, я заметил капли на стекле. А спустя несколько минут, ознаменовавших обрушение дождя, больше похожего на тропический ливень, стало ясно: моим планам не суждено сбыться. Он то усиливался, перерастая в град, то ослабевал. Но не прекращался ни на секунду.
– Странное лето две тысячи двадцать третьего, – произнес я, не найдя в памяти но одного лета, в котором уместился бы еженедельный град и кратковременные дожди, делавшие из улиц реки.
Медленно проезжая по затопленному проспекту имени Михаила Нагибина, напротив торгового центра, под козырьком остановки, я заметил знакомую девушку. Среди безликой толпы она сильно выделялась за счет розового спортивного костюма. Костюма, который было сложно спутать или забыть.
Я свернул к остановке и опустил пассажирское окно:
– Эй, розовая, ты едешь домой? – спросил ее.
Она приподняла свои толстенные брови и, как мне показалось, с большим усилием оторвала глаза от телефона, переведя их на меня. Улыбнувшись, она окинула взглядом прятавшихся безликих людей так, словно все они находились в очереди за счастливой жизнью, но она, в очередной раз, проскакивает в обход ожидающих. Когда закончилась надменная сцена под названием «взгляд превосходства», началась «пленяющая походка королевы», в которой она эротично вставала с лавочки, брала бумажные пакеты в руки и с уверенностью Шэрон Стоун шагала ко мне. Так, по моему скромному мнению, выглядела она в своих же глазах. В моих глазах она была не больше, чем промокшая, уставшая девочка, которая слишком глубоко окунулась в образ королевы. Настолько глубоко, что это выглядело, скорее, комично, нежели эстетично.
– Мы знакомы? – спросила она в окно, стоя под ливнем.
Я в очередной раз оценил ее попытку притвориться востребованной дамой, которая не замечает, и уж тем более не запоминает людей, с которыми она часто пересекается днем. Оценил, но не засчитал.
– Ты либо полностью промокнешь и поедешь на автобусе, либо сядешь сейчас в машину, – сказал ей в ответ.
Она открыла дверь и села в машину.
Я тронулся с места. После чего сделал музыку немного тише. На случай, если вдруг она захочет поблагодарить меня словами через измученный инъекциями рот.
– Спасибо, – сказал я спустя пару минут коллективного молчания.
– За то, что разрешила тебе себя подвезти? – спросила она, видимо, свято веря в то, что единственное желание всех проезжающих мимо нее мужчин – это как-либо с ней повзаимодействовать.
Моей первой реакцией после ее слов было негодование. Затем мне в голову пришла прекрасная мысль выставить ее за дверь. Но позже меня осенило – это типичная присоска. Одна из множества дам, живущих в моем доме, являющейся яркой представительницей древней профессии. Кто-то из них открыт к предложениям, а кому-то важны ухаживания мужчины, с последующим «внутренним аукционом», который будет проводить ее мозг, прикидывая, насколько рентабельно раздвигать ноги перед ухажером. Данная девочка, как я полагал, была содержанкой