Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой. И. М. Смилянская
времени, в запрещенные игры в карты и в кости не играть. И ежели кто в картежную игру Фаро и Квинтич, и в кости кому что проиграл в долг, то не платить, и кто выиграл – не требовать… ибо мы обращаемся в военных действиях». Впрочем, иные карточные игры совсем не запрещались (да и возможно ли это было): карты входили в список поставляемой в Архипелаг «помощи» наряду с продовольствием, и тот же Спиридов дозволял в карты «забавляться для препровождения времени» «господам командирам и прочим штаб и обер офицерам»[747].
Праздники с фейерверками, пушечной пальбой наряду с пирами нередко нарушали покой архипелагских островов. Праздники были столь шумными, что путешествующий в это время в Восточном Средиземноморье британец Д.Брюс предположил, что русские понапрасну в роскошных празднествах растратили преимущества, полученные в результате Чесменской победы[748]. Вероятно, британцу трудно было понять, что устройство праздников в высокоторжественные и табельные дни было непременной обязанностью всех, состоящих на службе российскому монарху! К тому же праздники, безусловно, объединяли участников экспедиции, подчеркивая их принадлежность к единому Отечеству[749].
В викториальные и высокоторжественные дни, в Новый год после молебнов флот обычно расцвечивался флагами, с судов производился салют[750]. На праздник Пасхи готовили обильную трапезу, для чего у населения скупались быки и бараны (в 1771 г. 328 голов!). В 1772 г. перед Пасхой А.В.Елманов приказал своей эскадре спустить на берег острова Патмос, знаменитого своим монастырем Иоанна Предтечи, команды «к исповеди и причастию по долгу христианской Святых Таин»[751].
Повод для праздника находился и в иные дни. Например, 25-26 января 1773 г. на рейде о. Миконоса салютом и фейерверком отметили именины Григория Григорьевича Орлова. Примечательно, что осенью 1772 г. «случай» Г.Г. Орлова закончился, и, возможно, таким праздником Архипелагская экспедиция намеревалась «подбодрить» безутешного брата своего главнокомандующего. Во всяком случае, праздник получился одним из самых ярких: «25 дня в вечеру в Миконе был бал в нарочно убранных покоях. Представлен небольшой фейверак и поставлен для народу бык с золотыми рогами, множество хлебов, и обрезы бранспоитами наливались красным вином. За ужином застольная пушечная пальба. Все оное делал господин камер юнкер Домашнев»[752], «с 11 часов до полуночи на том же берегу производилось немало пушечной пальбы, и зжением фейверок окончен»; потом ночью на 26 января производилась еще пушечная пальба, а потом в 10-11 часов корабли «Ростислав» и «Всеволод» снялись в Аузу, английское трехмачтовое судно тоже снялось с якоря и пошло в Александрию, «на котором отправился посланной от его сиятельства графа А.Г. Орлова к Али-Бею гвардии Преображенского полка подпоручик Бомбгард»[753].
Участники экспедиции, вероятно, настолько привыкли к грому праздничной пальбы, что даже по возвращению из Архипелага некоторые
Цит. по:
Напомним, что английский эсквайр Джейс Брюс, в 1769-1773 гг. совершавший экспедицию через Южное Средиземноморье и Каир к истокам Нила, отметил: «Никогда не было экспедиции столь успешной и столь удаленной, в которой офицеры бы были менее наставляемы своим кабинетом (less instructed from their cabinet), более невежественны относительно стран (more ignorant of the countries), более преданы бесполезным парадам и более отравлены удовольствиями, нежели Русские в Средиземноморье (more given to useless parade or more intoxicated with pleasure, than the Russians on the Mediterranian then were)» – /.
См. об этом, например:
См.: Материалы для истории русского флота. Ч. XI. С. 694;
Цит. по:
Журнал С.П. Хметевского. Приложение 8. С. 661.
Имеется в виду М. Баумгартен – РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 1948. Л. 52об.-53.