Россия в Средиземноморье. Архипелагская экспедиция Екатерины Великой. И. М. Смилянская
им по личным впечатлениям местам[785]. И примечательно, что в издании Коковцева количество описаний античных древностей значительно превосходит количество упоминаний о христианских святынях: об Афоне он не писал вовсе, а из церквей и монастырей упомянул только церковь Панагия Екатондапилияни на Паросе и монастырь Иоанна Богослова на о. Патмос.
Пещера Антипароса
Коллекционирование античных памятников вошло в круг обязанностей командования Архипелагской экспедиции. Неутомимый Г.А. Спиридов приложил немало сил для того, чтобы организовать поиски античных мраморов и погрузку их на российские военные суда для придворных нужд и для частных лиц (попали они первоначально в Академию художеств и частные коллекции[786], но в XIX-XX в. влились в античную коллекецию Эрмитажа[787]).
Особенно активно разыскание античных мраморов и добычу мраморных заготовок[788] для петербургского двора вели в 1772 г. Именно в это время крейсировавший в районе острова Самос капитан Иван Борисов докладовал, что посланный им на Самос любитель античности лейтенант Матвей Коковцев отыскал в деревне Мытели(?) «три штуки мрамора», которые были затем погружены на фрегат. Также на Самосе из земли были выкопаны колонны «храма богини Юноны», правда, базы и капители этих колонн на берег доставили и старались погрузить на корабли, а сами колонны русские капитаны брать на суда не хотели (по словам капитана Борисова, «работы будет много, а мрамор весь от долгова времени испортился и изтрескался, я видел, отколоты и биты»)[789].
19 марта того же 1772 г. на остров Зея (Кея), где местные жители обнаружили «в месте, называемом Подлее, идол богини.., испорченной»[790], был отправлен находящийся на русской службе грек Николай Пунгало. Он поднялся «на ту гору, где мрамор, взяв с собою 20 человек работников, 6 самых болших кусков спустил на самой берег к морю». В своем рапорте Пунгало обещал прилагать все старания, чтобы не только «еще болея онаго мрамору к берегу спустить», но и погрузить его на российские суда[791].
«Штуки мрамора» на Делосе
В феврале 1772 г. лейтенант Василий Паярков по распоряджению Спиридова грузил «штуки мрамора» на Малом Делосе, причем им уже было свезено на берег до 50 мраморных «штук»[792]. Не вполне ясно, что из многочисленных мраморных святилищ Делоса (именуемого Эгейскими Помпеями!) удалось перевезти в Россию. Возможно, именно их имел в виду Антон Псаро, когда составлял опись мраморов «от храма Аполлонова»:
«5 штук четвероуголных
3 пьедестала
1 пьедестал очень хорошей работы
4 штуки, на коей греческие старинные слова
1 штука, на коей греческие старинные слова
10 колонн
40 штук для составления колонн самочистаго белаго мрамора
1 пьедестал изображаит кашкет и [нрзбр.] вокруг онаго
1 штука с надписью по гречески,
Известно, например, что не только Строганов получил античных саркофаг от Домашнева, но и И.Г. Чернышев просил Грейга и Спиридова прислать ему мрамор и антики в новостроящийся дом (см. об этом Приложение. Статья В.Э. Булатова).
Санкт-Петербург и античность – Sankt-Petersburg und die Antike – Sankt-Petersburg and classical antiquities: [Материалы выст. / Авт. текстов: Л.И. Давыдова и др.; науч. ред. Е.В. Мавлеев]. – СПб.: С.-Петерб. Фонд культуры, 1993. С. 62-64;
Чистый белый и зеленый мрамор для «доставления в Санкт-Петербург ко двору» на о. Тино заготавливала целая бригада греков под началом грека мастера Гавриила Псая, на что из «чрезвычайных расходов экспедиции было выплачено 5 тысяч 29 пиастров (РГА ВМФ. Ф. 190. On. 1. Д. 29. Л. 9об.). Затем мрамор (в пластинах, кубах, «столбы» и «подставки под столбы») погрузили на фрегаты «Соломбал», «Григорий», «Европа» и «Не Тронь меня», перед чем пришлось соорудить пристани, плоты, выбросить такелаж – «штуки мрамора» достигали веса в 250 пудов… (Там же. Л. 17-19об., 20-22, 63, 105). См. также: Там же. Ф. 188. Он. 1. Д. 92. Л. 272. 1773-1775.
РГА ВМФ. Ф. 190. Он. 1. Д. 2. Л. 96о6.
Там же. Л. 93.
Там же. Л. 99-99об.
Там же. Л. 95.