Человек в футляре. Антон Чехов
Во мне нет дисциплины (А. С. Суворину, 11 сентября 1888 г.; П 2, 326).
«Я тоже врач. Медицина у меня законная жена, а литература – незаконная» (П. Ф. Иорданову, 15 марта 1896 г.; П 6, 132).
Шутка, повторяющаяся десятилетие, – это уже не столько шутка, сколько убеждение, имеющее, впрочем, как часто бывает у Чехова, коварный, парадоксальный, ускользающий от прямолинейного объяснения характер.
С законными женами, конечно, мирно живут десятилетия, но сильнее любят незаконных любовниц.
Медицинскую практику литератор Чехов прекратил довольно рано, хотя даже в начале века, после женитьбы на О. Л. Книппер, грозился записать ее в свой паспорт как жену (опять жену!) лекаря. Он так и не написал задуманную диссертацию «Врачебное дело в России», для которой уже был собран значительный материал. Но врач не может забыть о своей профессии, садясь за письменный стол.
Едва ли не в первой юмореске-пародии студент-первокурсник медицинского факультета Московского университета, заметил, «что чаще всего встречается в романах, повестях и т. п.»: «Доктор с озабоченным лицом, подающий надежду на кризис; часто имеет палку с набалдашником и лысину. А где доктор, там ревматизм от трудов праведных, мигрень, воспаление мозга, уход за раненным на дуэли и неизбежный совет ехать на воды». Пародия, однако, не спасла. Чехов, как другие лекари-литераторы, его последователи, не написал «Записок врача» (как Вересаев) или «Записок юного врача» (как Булгаков), но образами докторов прострочен и сшит его мир.
Доктор стал привычным, сквозным, лейтмотивным чеховским персонажем, то подающим надежду (Королев в «Случае из практики»), то страдающим от неудачной операции (Чебутыкин в «Трех сестрах»), то накапливающим деньги (Старцев в «Ионыче»), то сажающим сады (Астров в «Дяде Ване»); то провинциальным Дон Жуаном, которому даже в старости женщины вешаются на шею (Дорн в «Чайке»), то скромным гением, безответно влюбленным в неблагодарную жену (Дымов в «Попрыгунье»), то пытающимся всех примирить и осчастливить одиноким добряком (Самойленко в «Дуэли»), Трилецкий («Платонов»), Кириллов («Враги»), Овчинников («Неприятность»), Михаил Иванович («Княгиня»), Николай Степанович («Скучная история»), Рагин («Палата № 6»), Благово («Моя жизнь»), Нещапов («В родном углу»), Старченко («По делам службы»)… И еще десятки текстов, действие или хронотоп которых связан с медицинскими проблемами («Хирургия», «Доктор», «В аптеке», «Анюта», «Аптекарша» и др.)
Для Чехова-литератора, однако, важен не только герой, персонаж, но – знание «медицинской стороны» жизни. Многочисленных докторов он писал не с себя. Прямой автобиографизм для него не характерен, однажды он даже заявил, что страдает «автобиографофобией». Но конечно, он никуда не мог уйти от этого драматического опыта.
Лекарь, знающий ближнего не понаслышке, не вприглядку, а материально, постоянно сталкивающийся с изнанкой жизни. «Нехорошо быть врачом. И страшно, и скучно, и противно. ‹…› Девочка с червями в ухе, поносы, рвоты, сифилис – тьфу!! Сладкие звуки и поэзия, где вы?» (А. С. Суворину, 2 августа 1893 г.; П. 5, 220).
Врач,