Элизабет. Тень света. Книга первая. Алина Есенина
кривила мои губы – горькая, ироничная. Сама мысль о возможном сближении с таким человеком казалась чудовищным шагом в бездну, где меня ждет лишь отчаяние. Тем более, как бы меня не сжигала злость на Винсента, я не могла отрицать то, что он был единственным в своем роде.
Внешность его – совершенство, сотканное из силы и нежности. Карие глаза, излучающие доброту, мгновенно снимали напряжение, и окутывали теплом и спокойствием. Длинные, каштановые кудри, ниспадающие до лопаток, он часто собирал в небрежный хвост, открывая сильную шею. Его тело – рельефное, мускулистое, манило властью и мощью. Он действительно был гладиатором, готовым сокрушить любые препятствия, и выстоять в любой битве. Но главным было его отношение ко мне. За целый год, что мы провели вдвоем, он ни разу не повысил на меня голос, ни разу не поднял руку. Обращался со мной с трепетной нежностью, словно я – хрупкий цветок из чистейшего хрусталя, и единственная драгоценность в его жизни. Сейчас, прокручивая в голове события вечера, я начинаю понимать: та тайна, которую он так долго скрывал, возможно, не стоит того, чтобы разрушить все, что между нами было…
– Почти приехали, – голос Думана, словно хлыст, вырвал меня из плена воспоминаний, и я, залившись краской, поспешно отвернулась к окну. "Вот черт! Неужели он заметил, как я пялилась на его затылок, словно зачарованная?"
Внезапно, парень расхохотался, и смех его был подобен раскатам грома.
– Ты не перестаешь меня удивлять, куколка! С виду вроде бы интеллектом не обделена, а мыслишь, как пятилетний карапуз, у которого отобрали леденец.
Мои щеки заполыхали так, словно я только что выиграла конкурс поедания острого перца.
– Ты что, залез ко мне в голову?! – выпалила я, чувствуя, как внутри все клокочет от возмущения и неловкости.
– Грешно быть вампиром и не использовать свои способности в личных, так сказать, корыстных целях, разве нет? – подмигнул он, и в глазах его плясали озорные искорки. Думан заглушил мотор у моего дома, и прежде чем я успела моргнуть, он уже галантно распахивал передо мной дверцу. Его рука, предложенная в жесте помощи, казалась насмешкой, а взгляд, прищуренный и хищный, прожигал меня насквозь. Я закатила глаза, в душе протестуя против этого спектакля, но все же вложила свою ладонь в его. Вместо ожидаемой поддержки, он дернул меня на себя с неожиданной силой. Его пальцы впились в мою талию, лишая меня воздуха и воли. Внутри все похолодело от внезапного осознания ловушки, в которую я так неосмотрительно попала.
В его объятиях, словно в коконе, мое сердце затрепетало испуганной птицей, рвущейся на свободу. От Думана, как и от кожаного салона машины, исходил терпкий дуэт табака и корицы, обволакивающий, пьянящий, затуманивающий рассудок. Он все еще держал меня, а потом склонил голову, и его взгляд, пронзительный, изучающий, и горящий – встретился с моим. В уголках его губ заиграла дерзкая, завораживающая усмешка. Казалось, будто в воздухе, пропитанном его запахом, под напряжением наших взглядов, плелась тонкая нить волшебства, обещающая нечто неизбежное.
Я