Элизабет. Тень света. Книга первая. Алина Есенина
Винсента, или хотя бы дай нам поговорить, – потребовала я, с внезапной остротой осознав, что мой молодой человек все еще томится в голове Думана, будучи невольным свидетелем всего происходящего. Холодная волна беспокойства окатила меня.
– Думаешь, я отпущу его просто так? – усмехнулся парень, искоса взглянув на меня. – Идем, я расскажу тебе, чего хочу. – Он легонько коснулся моего подбородка кончиками пальцев, словно пробуя на прочность, и развернулся, направляясь к крыльцу дома. В этом мимолетном прикосновении чувствовалась угроза, и я, отчаянно вздохнув, словно повинуясь невидимой силе, последовала за ним.
Глава 3.
Ничто не сравнится с ощущением комфорта и расслабления, которое приносит теплый душ после насыщенной событиями бурной ночи. И не подумайте, что бурная в моем случае – это отголоски страстных возлияний, романтического свидания или, о боже, насыщенного танго до утра. Нет, моя ночь была полна адреналина, паранормальных выкрутасов и знакомства с одним не самым обходительным темноволосым нахалом. Да уж, аномалии так и липнут, словно мухи на мед, а хамоватые красавчики, видимо, идут в комплекте с апокалипсисом.
Я вышла из душевой, шагнув на прохладный кафель пола, и наскоро обмотала свои влажные волосы чистым полотенцем. Искривив губы в надежде, что парню надоело ждать, и он покинул мой дом, я направилась в гостиную. Но вместо того, чтобы обнаружить, что Думан, наконец ушел, я была "приятно" удивлена видом его фигуры, продолжающей занимать место на моем диване. Он восседал там, как падишах на троне, небрежно перелистывая страницы моей злополучной первой тетради со стихами, словно дегустировал выдержанное вино, наслаждаясь каждой кривой строчкой, каждой юношеской мукой, запечатленной на бумаге. Боже милостивый, и где он только откопал ее?!
Волна цунами чувств накрыла меня с головой: от оглушительного стыда, заставляющего кровь приливать к щекам, до первобытной ярости, грозившей испепелить все на своем пути. Думан поднял свой надменный взгляд от моего литературного позора, и наши глаза встретились. На его губах расцвела самодовольная ухмылка, от которой у меня зачесались кулаки.
– Знаешь, а в твоих стихах есть что-то… – протянул он. – Ты могла бы стать новой звездой если бы старалась чуть больше. Такому таланту пропадать нельзя.
Я почувствовала, как внутри меня поднимается вулкан гнева. Он, наглец, не просто заявил о себе – он возомнил себя критиком моей души! Мое терпение, и без того трещавшее по швам, теперь истерично забилось в конвульсиях. Но, вместо того, чтобы устроить фееричный взрыв, достойный голливудского блокбастера, я решила сыграть в его же игру, обернувшись в маску самой утонченной вежливости. Посмотрим, что будет, когда он захлебнется в патоке моего "любезного" сарказма.
– Думан, я ценю твою заинтересованность в моем творчестве, но моя тетрадь – это мое личное пространство, – я отрезала, пытаясь сохранить некую долю спокойствия в голосе. – Я попрошу, чтобы ты больше не листал ее без моего разрешения.
Его