Девушка из Золотого Рога. Курбан Саид
дарит цветы и как бы между прочим намекает на радости семейной жизни. Иногда она позволяет ему погладить ей руку, а то и прикоснуться губами ко лбу.
Азиадэ сердито посмотрела на длинные ряды книжных полок. Все могло бы быть по-другому, если бы она, согласно их обычаям, скрывала лицо под чадрой. Доктор Хаса никогда не увидел бы ее, жизнь текла бы в своем обычном русле, и ей не пришлось бы размышлять о таинстве любви, вместо того чтобы исследовать туранские префиксы.
Она задумчиво поскребла ногтем темное дерево столешницы. Наверное, они совершили большую ошибку, покинув родину. Но этого захотел ее отец – и теперь на ее голову обрушилась любовь к чужому человеку, который чувствует, думает и действует совсем не так, как на ее родине.
Азиадэ глубоко вздохнула. Ей было очень стыдно, она искренне презирала себя. Хаса буквально преследует ее, и нет никакой возможности вырваться из замкнутого круга его слов, взглядов, жестов.
Азиадэ прошлась вдоль книжных полок. Лысый администратор у двери, перебиравший каталог, вопросительно посмотрел на нее. Она притворилась, что ищет книгу, и пробежала взглядом по «Грамматике суахили» и «Введению в среднеперсидский».
«Выйти замуж», – в отчаянии подумала девушка и вернулась на свое место.
Она рассеянно рисовала на лежащем перед ней листе головы демонов, различные геометрические фигуры и неизвестные окончания неведомых слов. Потом отложила карандаш и с удивлением обнаружила, что на листе красивым арабским почерком выведено: «Принц Абдул Керим».
Она покачала головой, написала то же самое латинскими буквами, потом перечеркнула все и вывела по-турецки: «Его высочество принц Абдул Керим». Значит, все это время она думала только об исчезнувшем принце.
Она никогда не видела принца, но представляла себе его, проплывая в лодке мимо дворца на Босфоре. У него, наверное, светлая кожа, длинный османский нос с горбинкой, грустные глаза и крепко сжатые губы. Может быть, он меланхоличен, как султан Абдул Азиз, а может, хитрый, слабый и жестокосердный, как Абдул Гамид. Может, он живет в изнуряющей скуке и взор его затуманен, как у мечтательного и спокойного Мехмета Рашида. Она ничего о нем не знала, кроме того, что этот принц, живущий во дворце на Босфоре, предназначен ей в мужья и что никого, кроме него, она не имела права любить. Тем не менее она влюбилась в длинноногого варвара с улыбающимися глазами. Принц исчез, он тоже никогда не видел ее, может, даже никогда о ней и не слышал. Скорее всего, руки его были мягкими и ухоженными, а в сердце таилась тихая жажда покоя, забытья, смерти, как у покойного Юсуфа Изеддина. Последние представители османского рода не могли похвастаться особой статью. Хаса был здоровей, крепче и так близок.
Азиадэ стало грустно из-за принца, который уже не был принцем и никогда ее не видел. Она взяла простой карандаш и нарисовала вокруг его имени красивый волнистый орнамент, приписав: «Азиадэ просто глупая гусыня», и ей вдруг показалось, что вся ее жизнь – это сплошной запутанный сон. Медленным