Девушка из Золотого Рога. Курбан Саид
Вам, как приказал мне наш Император и Господин».
Азиадэ подписалась, вложила письмо в конверт, потом опять достала его и, покраснев, дописала: «Если же Ваше Высочество откажет мне в ответе, то, боюсь, я приму это как знак Вашей немилости, окончательной немилости, которая толкнет меня в объятия другой любви».
Она заклеила конверт и нерешительно взглянула на него. Никто не знал, где пребывает принц. Она написала: «Правительству Турецкой Республики. Лично в руки изгнанному принцу Абдулу Кериму. Очень важно! Просьба переслать!»
Не было никакой надежды, что письмо дойдет до адресата. Она вышла из библиотеки, а лысый библиотекарь одобрительно и с уважением посмотрел ей вслед.
«Какая прилежная студентка, – подумал он. – Интересно, пишет ли она диссертацию? Наука не должна лишаться таких людей».
Тем временем Азиадэ пошла по Доротеенштрассе. Хаса помахал ей. Она села в машину, и он опять заговорил о том, как было бы прекрасно поехать в свадебное путешествие в Италию на машине.
– Остановите-ка здесь, – попросила Азиадэ.
Она подошла к почтовому ящику и опустила в него письмо. Вернувшись в машину и свободно облокотившись на спинку сиденья, она несколько небрежно сказала:
– В Италию? Вы полагаете? Это было бы здорово.
Потом молча стала смотреть в окно. Она очень любила Хасу.
Глава 7
Ахмед-паша сидел в кафе «Ватан» и думал о том, что он уже не властен над своей жизнью.
Индус за стойкой меланхолично перебирал четки, Смарагд, кельнер из Бухары, разносил кофе, а черкес Орхан-бей рассуждал о неисповедимости путей Господних.
– Религия этого не запрещает, – сказал Смарагд.
В кафе «Ватан» не принято было что-то скрывать.
– Да, – грустно согласился паша, – религия этого не запрещает.
Жрец из секты Ахмедия подошел к нему и, поглаживая бороду, загадочно произнес:
– Все в одном и один во всем. Через единение плоти к единению крови.
Он отпил шербет и предложил паше сигарету.
Индийский профессор отложил четки и мрачно сказал:
– Господь устами Пророка провозгласил: «Лучше верный раб, чем неверный пес».
– Это касается только язычников, – перебил его Смарагд. – Имам Бухары написал к этому толкование.
Все замолчали, а черкес скрылся в соседней комнате.
– Он, собственно говоря, никакой не неверный, а просто свободомыслящий, – промолвил паша.
Он печально кивнул, и индус участливо сказал:
– Как верно вы рассуждаете, ваше превосходительство. К тому же он богат.
В кафе вошел полный сириец и пророчески изрек:
– Что есть деньги? Пыль у престола Всевышнего. Где миллионы Абдула Гамида? Разве они спасли его трон? Один святой из пустыни Неджд сказал…
Но он не договорил, потому что Смарагд поставил перед ним кофе, а профессор с грустным равнодушием повторил:
– Как