Книга домыслов. Эрика Свайлер
усевшись в кресло за своим рабочим столом, я чувствовал себя как дома, но сегодня меня донимали тревожные мысли. Я положил журнал перед собой на стол и уставился на него. Рабочий день следовало начинать с заявок на получение субсидий и бесконечной череды заказов самого необходимого, которые, впрочем, почти никогда не удовлетворялись. Потратив некоторое время на составление обоснования необходимости обновления электронных каталогов и списков рекомендуемых книг, я поймал себя на том, что смотрю на ящички с картотекой. Грейнджер находился в плачевном состоянии, граничащем с ветхостью и саморазрушением.
Началом библиотеки стал архив документов, посвященных китобойному промыслу. Хотя в самом Напаусете мало кто ходил бить китов, Филипп Грейнджер, основатель библиотеки, был человеком, одержимым китами. После смерти он завещал всю свою коллекцию документов, посвященных китобойному промыслу и Лонг-Айленду, библиотеке. Экспедиторские отчеты, рисунки, морские навигационные карты, рыночные прейскуранты на спермацетовое масло и ворвань. Плоды шестидесяти лет коллекционирования хранились в двух помещениях без окон на втором этаже. Дженис любила эти документы. Они являлись источником нашего финансирования, но большинство работающих здесь с радостью избавились бы от этой обузы.
Алиса Мак-Эвой переставляла книги на полках над старым микрофильмирующим аппаратом. Было что-то гипнотическое в ее волосах, сейчас заплетенных в толстую косу. Нет, назвать ее рыжей было бы неверно. Ее волосы имели цвет зрелой пшеницы. Я наблюдал за тем, как колышется эта коса в такт ее движениям, и мог уловить едва слышимый звук, с каким мои легкие исторгали воздух.
Алиса обернулась на шелест женского твидового костюма – в мою сторону направлялась Дженис Купферман.
– Саймон! Не могли бы вы зайти ко мне в кабинет на минуточку? – обратилась ко мне директор.
– Да, конечно.
В кабинете Дженис низкий потолок. Для такого низкорослого человека, как она, низковатые кресла не вызывают особого неудобства, а вот мне, когда я там бываю, приходится сидеть так, что колени оказываются едва ли не на уровне груди.
– Извините, – отметив мое затруднительное положение, сказала Дженис. – На новую мебель денег постоянно не хватает.
– Ничего. Я уже привык.
– Да, пожалуй, что так. – Усталая улыбка округлила двойной подбородок, знаменующий собой переход к старости. – Сколько вы уже здесь работаете? Лет десять, не меньше…
– Где-то так. Я уже сбился со счета.
Она сидела напротив меня. Нас разделяли три фута ламинированной столешницы.
– Мне неприятно это говорить… – сказала Дженис.
Каждое произнесенное слово она подкрепляла легким движением головы. При этом ее серьги в виде дельфинов мотались из стороны в сторону под каштановыми волосами, тщательно уложенными в пучок на затылке.
– Мне на самом деле очень неприятно это говорить.
Я бы еще глубже