Торговец счастьем. Аджи Диас
появляясь, то исчезая между переулков.
– Наш друг не так-то прост. – сказал Марк, когда пес показался в очередной раз. – Это ведь Аура, так вы называете этот приемчик. Конечно, я могу видеть его истинный облик, но запах… м… пахнет душой, старой, злой душой.
Много душ, поправила про себя Кера. Ей по-прежнему, не доставало желания разговаривать с монстром. Присутствие могучего и потустороннего существа не давало ей покоя. Но сейчас Керу волновало столь большое скопление стольких душ в одном месте, которых здесь, по сути, не должно было быть. Наверное, Жнец отправил ее именно за этим? Возможно, помощь Марка все же будет кстати? В памяти также всплыли слова некромонтула о каком-то господине и пробуждении Спящего. Все это складывалось в страшную, опасную мозаику. Возвращение мифического бога, который некогда захватил полмира, не сулило ничего кроме разрушения и хаоса. Керу нельзя было назвать пацифисткой или доброй, ей было все равно на людей, что живых, что мертвых, но подобного она допустить не могла. А хотя… Женщине в голову пришла странная мысль, что если помочь Спящему, и в награду попросить вернуть ее сына? Жизнь одного мальчика взамен на миллионы. Почему бы и нет? Но вот в чем загвоздка, легенды говорили, что Спящий слеп и не слушает молитв своих подданных. Древний бог ничего не дает и ничего не просит, он только забирает.
Глупая затея.
– Этот пес меня нервирует. Можно я его съем? – спросил Марк, когда они шли по свалке развалившихся дирижаблей.
Вокруг высились целые пирамиды мусора, состоящего в основном из ржавеющего металлолома, запчастей, громадных шестеренок, древних двигателей, крыльев и каркасов. Бочкообразные трупы дирижаблей ржавели под ярким солнцем, испуская зловонья машинного масла и керосина.
– А ты сегодня немногословна. – улыбнулся Марк и побежал к одной из куч мусора.
Сердце Керы екнуло, когда мальчик чуть не упал, взбираясь на останки ветрокрыла, разломанного, пополам. Она чуть было не сказала: «Осторожно! Берегись!». Материнское сердце, любящее даже после стольких лет, делало ее уязвимой. Женщина заглушила инстинкты, казалось забытые за долгие годы, и попыталась прийти в себя, проклиная за слабость. Любовь, забота и страх за свое дитя, три составляющих материнского чувства. Теперь они были словно оковы для имморталистки.
Он не мой сын! Он не мой! Он монстр, твердила себе женщина, но как обмануть глаза и слух, когда маленький неуклюжий мальчик стоит на сломанном крыле и играется с какой-то железной трубой, напевая детскую считалку? Женщина смотрела на него из-под капюшона и с болью думала, что все могло сложиться иначе. Осознание реальности жгло ее сердце, словно раскаленный металл. Этот детский голос, эти большие глаза, эта улыбка. Все было таким же, как когда-то, когда они были вместе и играли во дворе. Та же самая непосредственность и любознательность, присущая всем детям этого возраста.
– Черт подери! – выкрикнула Кера и, выхватив оба пистолета, начала палить по Марку.
Ни одной осечки. Все пули попали в цель. Маленькое тельце мальчика откинуло назад. Женщина кричала и стреляла. В ее