Ночная госпожа. Леонид Митин
в мыслях, от коих тело со временем чахнет и чернеет, покрываясь знаками, кои мы зовем болезнями. Ежели не справиться, то смерть спасет душу от небытия.
– Получается, что мы застрахованы от мучений?
– Нет, это значит, что мы не в силах знать все и вся, но мучений там нет, там вообще ничего нет. Брат мой, доверься мне, я искушен в тех духах, о которых ты и мыслить не можешь. Пусть каждый будет на своем месте.
Я согласился. Трудно понять его. Все же ради братьев мы должны верить в мудрость отцов храма, иначе мрак и хаос поглотят нас, а без нас – все окутает ересь.
Братья устали, но путь почти закончен. Оставалось пересечь священную реку вброд, и мы будем дома. Священная река находила свой вечный путь в тени лесов, вечных жителей, философов и стражей мира. Они хранят много тайн, но еретики вместо понимания тех тайн, более склонны делать себе склепы из их тел, наслаждаясь ароматом их гниения. Ад всегда в еретиках, смертных, ищущих спасения во всем, кроме своей души, а посему причиняющие столько горя тем, кто живет тысячи лет в обете молчания. Наши обычаи требуют исполнения воли господина, и мы посадили несколько деревьев, прежде чем устроить привал.
Темнело. Небеса обнажали свои золотые мантии, представляя свое обнаженное бледное тело во всей ее тьме. Мрак наступил мягкой, неуловимой пятой, словно ночной зверь, охотник, более пугающий, нежели жестокий. Мы устроили небольшой костер и ужин, состоящий из сырой рыбы, листьев и желудей, запивая все это отваром из шишек, коры и трав, кои счел целебными Аристиан. Сейчас мы могли сломать печать молчания и говорить шепотом, словно молимся. Эмпедорий встал и направился к большому камню, что стоял у берега реки, неподалеку от нас:
– Я хочу выйти из тела ненадолго. Не тревожьте меня, во что бы то ни стало.
– Я могу пойти с тобой? – спросил я. Мне было интересно, как это происходит.
– Идем, но ничего ты не увидишь, ибо зрение твое не готово к такому. Мы учимся этому годами.
У камня, на небольшой опушке, Эмпедорий сел на колени и стал что-то нашептывать. Затем он замолчал и застыл, словно камень. Дыхание его стало неслышимым, тело окаменело, и было расслаблено, а лицо было в маске безмятежности.
Через пару часов Эмпедорий встал и сказал голосом, исполненным тревоги:
– Я слышу смерть. Души кричат так неистово здесь, будто была война. Ход был сделан, изменение произошло.
– Мы должны попасть в храм немедленно! Общий сбор! К оружию! – закричал я, – Быстро в обитель.
Братья, едва понимая, что происходит, все как один бросились бежать в сторону обители. Я боялся худшего…
Мы выбежали из леса, и ужас поразил нас. Гнев сковал нас тяжкими оковами, а наше страдание, боль захватили наш дух с неистовой силой, и сжимали демоны нас, причиняя ужаснейшую боль. Мы опустели, мы умерли, мы испугались и пребывали в смятении и недоумении. Весь хаос чувств, эмоций теперь повелевал нами слепо и безрассудно.
Обитель пожиралась