Дикарь. Алексей Жак
курорта.
– Садись сюда, – похлопала она по ткани, кроющей равнину тахты, – хочешь спирту?!
Сергей вытаращил глаза, изумленный вопросом.
– Откуда? – спросил он, присаживаясь.
– Нелли принесла с работы – она медсестра в больнице.
– Хочу.
Стопки она наполнила до краев.
– Я сделаю бутерброды, – сказала она.
Выпив, Сергей размяк. Горячий чай с бутербродами (сыр, колбаса, хлеб) докончил дело. Было уже поздно, во всех смыслах.
– Куда ты пойдешь? – Куда я пойду на ночь? – кто это говорил, он или она?
Он не притронулся к ней еще ни разу, но они уже чувствовали близость, которая установилась между ними, не телесная, не физиологическая, но все же физически ощущаемая посредством невидимых токов. Они, как измученные гурманы, оставляли любимое блюдо на десерт. И вот в чем штука, они вдвоем понимали это. Оттягивая неизбежное, они улыбались про себя, готовились. Это уже была любовная игра, прелюдия. Платонические отношения – пошлейшая выдумка.
Зоя расстелила постель, сказала: «Ложись» и ушла, погасив свет. Сергей разделся и в семейных трусах лег под холодную простынь. От белья не пахло стиральным порошком, что удивило. Его запах вообще был нейтральным, как будто ничто не желало отвлекать.
Ее не было бесконечность, так ему показалось. Наконец, она, невидимая, шурша ночной рубашкой вошла.
– Я люблю у стенки, – сказала она, как о чем-то интимном, но обыкновенном: такое всегда происходит, когда ложусь спать.
– Конечно, – Сергей уступил ей место, она перелезла, коснувшись его коленкой – их первое прикосновение.
Они лежали в темноте, не разговаривая. Прошла, должно быть, вечность. Он решился и повернулся на бок, лицом к ней. Она смотрела вверх на потолок. Маленький нос, красивый овал подбородка, плавная линия шеи, кромка простыни. Он коснулся губами ее оголенного плеча. Она вздрогнула. Он медленным движением дотронулся кончиками пальцев до ее живота под простыней. Живот завибрировал.
– Холодно, – с виноватой интонацией сказала она.
– Я согрею пальцы, – сказал он, будто речь шла о подготовке к операции, и начал лихорадочно тереть их друг о дружку.
– Смешной, – сказала она.
Они рассмеялись. И тут заскребли в дверь, затем послышался поворот ключа, дверной проем озарился наружным светом, и в комнату бочком вползла женская тень.
– «Ядвига», – мелькнула догадка у Сергея, и вслух шепотом, – ты же сказала, она у родственников?
Ядвига – еще один безмолвный персонаж, не обремененный репликами, с ягодным именем и неизвестной внешностью, – не останавливаясь на пустяках, вроде подготовка ко сну, умывание, туалет, зубная гигиена, по-солдатски, за сорок пять пульсирующих секунд разоблачилась и скользнула ужом в дебри кроватного убранства. Все замерли (или умерли).
– «Который час? – раздумывал Сергей. – Два,