Перечитывая Уэллса. Геннадий Прашкевич
дождемся ли мы его, кто знает.
«Может, он унесся в прошлое и попал к кровожадным дикарям палеолита, или в пучину мелового моря, или же к чудовищным ящерам и огромным земноводным юрской эпохи? Может, и сейчас он бродит в одиночестве по какому-нибудь кишащему плезиозаврами оолитовому рифу или по пустынным берегам соленых морей триасового периода? Или, может, он отправился в Будущее, в эпоху расцвета человеческой расы, в один из тех менее отдаленных веков, когда люди оставались еще людьми, но уже разрешили все сложнейшие вопросы и все общественные проблемы, доставшиеся им в наследство от нашего времени?»
5
«И я храню в утешение два странных белых цветка, засохших и блеклых, с хрупкими лепестками, как свидетельство того, что даже в то время, когда исчезают сила и ум человека, благодарность и нежность продолжают жить в сердцах».
Нежданный гость
1
Нежность и разочарование живут и в следующей повести Уэллса того же года – «Чудесное посещение». Кажется, это одна из первых попыток Уэллса всерьез разобраться с собственным прошлым. За жителями местечка Сиддертон угадываются жители всей провинциальной Англии, в том числе Бромли и всех других подобных местечек. Сиддертон – это глушь, это болото, это заброшенные чахлые пространства. Но однажды и над болотом может подняться загадочное сияние. Разгадывает причину неожиданного сияния скромный викарий местного прихода. По берегу большого пруда мимо заводи, полной бурых листьев, там, где берет начало река Сиддер, он забрел в густые заросли папоротника-орляка. (Через какое-то время в таких зарослях Уэллс, забыв о любимой Джейн, будет заниматься любовью со своей приятельницей Вайолет Хант, правда, несколько севернее – между Эриджем и Френтом, если быть совсем точным, – Г. П.). И вот там под старыми буками прямо на взлете викарий первым выстрелом сбивает необыкновенную многоцветную птицу. И не птицу, как оказывается, а юношу с необычайно красивым лицом. И не юношу, а самого настоящего ангела (по имени Ангел, конечно), одетого в шафрановую ризу и с радужными крыльями, по перьям которых играли нежные вспышки пурпурного и багряного, золотисто-зеленого и ярко-голубого цвета. «Боже! – сказал Викарий. – У меня и в мыслях такого не было!» А Ангел в отчаянии сжал виски ладонями: «Ты – человек! – Он, видимо, был наслышан о людях. – Черная одежда и ни одного перышка! Значит, я на самом деле попал в Край Сновидений?»
Викарий поражен не меньше: «Почему вы удивляетесь? Разве вы не видели людей?»
Ангел отвечает: «До этого дня я не видел ни одного человека, если не считать разных картинок». И жалуется: «У меня рана болит. Вы меня ранили. Хорошо бы поскорей проснуться».
Но он в реальном мире. И общее мнение о случившемся точнее всех выразила некая миссис Мендхем: «Вот что получается, когда в приходе служит неженатый викарий».
Собственно, свет ангельский понадобился Уэллсу лишь для того, чтобы яснее разглядеть лица своих сограждан. Они,