Тамблеры. Alis Grave Nil. Аркадий Уткин
досужих разговоров и в итоге Лукьянова вызвали на ковер. Понятно, что его обвинили в халатности, в краже напрямую его никто не обвинял, но тот факт, что начальник Лукьянова упорно обходил этот вопрос, раздражало физика еще сильнее, в итоге вышла некрасивая сцена, Лукьянов хлопнул дверью и ушел. Ему тут же позвонил зам и сообщил, что грант, который использовал Лукьянов в своем проекте, не в состоянии оплатить восстановление лаборатории, ему предложили присоединится к другой группе, или взять оплачиваемый отпуск, пока администрация «рассмотрит все варианты». Другими словами, одного из самых перспективных ученых центра вежливо попросили уйти. Было Севастьяну Лукьянову двадцать пять лет, он был вспыльчив и раздражителен, многое понимал в своем деле и не очень хорошо разбирался в людях. Впрочем, было в этом деле одно обстоятельство, которое сыграло немаловажную роль: в огромном фирменном конверте DHL, оставленном Варленом у охраны в ту ночь, содержалось крайне заманчивое предложение, исходившее от солидного университетского центра в Австрии. «Оптигласу» предлагался очень выгодный совместный проект, а в добавок – оплаченную командировку для начальника в Австрию для переговоров и, возможно, большего. Сгоревшая лаборатория Лукьянова подходила для проекта идеально.
Сначала Лукьянов решил уйти, потом решил жаловаться, потом написал разгромную статью, затем открытое письмо, в итоге уничтожил и то и другое – в общем, запутался окончательно. Но возможно, самым странным его поступком после всех этих перипетий стала поездка в Ипатьево к своему первому учителю физики, Антону Петровичу, хотя странным этот поступок назвали бы только те, кто не знал Лукьянова близко.
Севастьян Лукьянов, практически с самого рождения рос и воспитывался в детском доме, в небольшом районном центре Ипатьево, пока его не приняли в физико-математический интернат. Он отлично учился с самого начала, но именно встреча с Антоном Петровичем совершенно поменяла все его жизненные интересы, физика стала для него страстью, борьбой, чем то значительно большим, чем наука.
Последний раз Лукьянов ездил в Ипатьево после второго курса, потом жизнь так лихо закрутила его, что он почти не вспоминал о своем детстве и вот только сейчас понял, как важно для него поехать именно туда.
Лукьянов дошел от станции до Ипатьево пешком, хотя идти было чуть ли не час, был чудесный летний денек, повсюду пахло хвоей, смолой и чем то неуловимо родным. Шел он налегке и, кажется, даже забыл о всех своих проблемах на работе. Двухэтажное здание Детского дома мало изменилось за это время, к нему все так же вела желтоватая аллея, казавшаяся сегодня уже и короче. Лукьянов подошел к главному входу и позвонил, дверь открыла молодая симпатичная девушка, которая сразу показалась Севастьяну очень знакомой, но кто она, он сразу и не вспомнил. Она же как то странно на него среагировала, покраснела, замялась:
– Севастьян Сергеевич? Здравствуйте! – удивительно, но девушка знала его имя-отчество.
Лукьянов