Одинокие души. Эшли Дьюал
к нему лица, – в том, что новичок выходит на рельсы и становится спиной к идущему поезду. Мы засекаем время и считаем, за сколько метров до приближающегося состава он успеет отскочить в сторону. – Чуть помедлив, он добавляет: – И без фанатизма. Смерти нам ни к чему.
Подростки торжественно кричат, увидев приближающийся поезд. Я сглатываю накопившуюся слюну и сжимаю потные ладони в кулаки. На улице прохладно, но я вся горю, хочется обрызгать лицо ледяной водой, упасть в сугробы, которых ещё нет. Хочется прыгнуть в бассейн и лежать на воде. На лбу появляется испарина. Сводит низ живота, и мне приходится признать, что боль в спине и мышцах спасительна: она не дает расслабиться, иначе я упала бы без чувств.
Когда первый парень, старше меня года на два, прыгает с платформы к рельсам, моё сердце останавливается. Я готова кричать от ужаса, но понимаю, что это не поможет ни ему, ни мне. Поезд совсем близко. Теперь я не только его слышу, но и вижу. Люди вокруг, одетые в чёрное, начинают шевелиться. Они подходят ближе к платформе и выкрикивают слова поддержки. Удивительно, что они не кричат: «Поскорее бы тебя сбил поезд!» Потому что всё идёт к этому.
Я прикрываю рукой рот, дрожа как осиновый лист. Так страшно мне было всего один раз: когда я проснулась и поняла, что потеряла целый год. Но тогда паника была моральной, а сейчас я её физически чувствую.
– Боишься? – неожиданно спрашивает меня Шрам и улыбается. – Испытание не из легких.
– Справлюсь как-нибудь и без твоих советов, – огрызаюсь я.
– Я в этом сомневаюсь.
Затем он оставляет меня одну и подходит к толпе.
– Отходим все на шаг назад, – кричит он и, расставив руки, сдвигает подростков ближе к центру. – Этот вокзал в нашем распоряжении, но я не хочу проблем.
Я недоуменно вскидываю бровь и нехотя подхожу к парню.
– Что значит «в нашем распоряжении»?
– Стало интересно?
– Просто ответь, Шрам.
– Этот вокзал не рабочий. Он заброшен, как и парк, в котором мы обычно проводим время.
– Но тогда откуда здесь поезд?
– Я бы сказал, проезжает не поезд, а несколько вагонов. – Он вновь улыбается. – Не волнуйся. Управляет один из наших.
– Значит ли это, что при необходимости он успеет затормозить? – с надеждой спрашиваю я и натыкаюсь на безумный взгляд парня.
– Это абсолютно ничего не значит.
Меня опять тошнит от ужаса.
Я сжимаю пальцы в кулаки и вижу, как парень на рельсах закрывает глаза. Поезд совсем рядом. Я уже отчетливо вижу его силуэт и внутренне начинаю паниковать. Звук всё громче, и кровь вскипает, словно подогретое молоко. Парень нервно нагибается, готовясь отпрыгнуть. Сто метров, девяносто, восемьдесят – люди орут словно дикие. Одна девушка протягивает вперёд руки и кричит, что любит его. Если бы любила, не позволила бы совершать такое. Хотя что я понимаю в любви?
Семьдесят, шестьдесят – я закрываю руками лицо и слышу дикий рёв поезда. Пятьдесят. Поток воздуха откидывает назад мои угольные волосы, и я испуганно отступаю, не решаясь открыть глаза.
Мне хочется плакать, забиться