Сумерки «красных дней». Декабрь 1905 года в Иркутске. Максим Викторович Куделя
человеческих жертв и покрыло бы Иркутск позорным пятном на многие годы»8.
При этом в других городах те же факторы (невмешательство войск, активность революционной самообороны) зачастую приводили к обратному эффекту или никак не влияли на развитие событий (как, например, попытки священников усовестить погромщиков).
Как бы то ни было, все сходились на том, что в Иркутске, несмотря на высокую концентрацию «раздражителей», обычно становившихся объектами черносотенных нападений – железнодорожников, телеграфистов, студентов, евреев, поляков – погрома удалось избежать. Даже имевший место факт осквернения в пятиклассном городском училище портрета императора9 не сыграл роль нажатия «спускового крючка», как это часто бывало в иных местах. Общая степень выдержки и терпимости по отношению друг к другу, присущая населению города, выгодно выделили столицу Восточной Сибири среди прочих крупных городов Империи.
Однако в чреде бурных событий «красных» дней, как назвал их один из участников первой русской революции в Иркутске И. И. Серебренников, есть одно, не то чтобы замалчиваемое, но практически не отрефлексированное. 16 декабря 1905 года в Глазковском предместье города, расположенном на левом берегу Ангары и примыкавшему к железнодорожному вокзалу, произошел настоящий «классический» погром, жертвами которого стали местные «кавказцы».
Квалификация массовых беспорядков именно как «погрома» ни у кого не вызывала сомнений уже в день их возникновения. Но ни в немногочисленных газетных публикациях «по горячим следам»10, ни в воспоминаниях и исследованиях позднейшего времени не обнаруживается анализа причин вспышки агрессии, нет оценки ее последствий и даже законченного описания событий. В ряде обобщающих работ о погроме вообще не упоминается11, в других он просто отмечается как факт12 и лишь в одной единственной статье 1954 года13 – постулируется его провокационный и черносотенный характер, но эта интерпретация в силу ее очевидной тенденциозности осталась единичной.
С одной стороны, это объясняется тем, что «Глазковский погром» не вплетался в революционную канву, как она понималась в то время и на которой было сосредоточено внимание, как непосредственно в 1905—1906 годах, так и, тем более, в советский период.
С другой стороны, в самой скупости упоминаний современников читается недоумение и желание дистанцироваться от случившегося. Эта тенденция выразилась в объявлении единственными акторами погрома представителей социального дна и криминальных кругов («золоторотцев», «босяков»)14, чем как бы говорилось: «это были не мы». Но гораздо хуже выглядит из дня сегодняшнего «тактика» простой безоценочной констатации, создающая впечатление, что погром для Иркутска – вполне нормальное явление, о котором и писать то особо нечего – «случился и случился, дело
«Известия Иркутской городской думы», 1912, №№13/14, стр. 31.
Училище располагалось в центре города – на углу ул. Большой и Амурской (ныне здание Байкальского экономического университета). См.: Метелкина Л. Н. Общественно-политическое движение учащейся молодежи Восточной Сибири и влияние на него партий демократического направления. 1902 – февраль 1917 года: дис. … к. и. н. Иркутск, 1993. С. 86.
См.: Иркутские губернские ведомости, 1905, №№4230—4232.
Локуциевский В. Воспоминания о 1905 годе // Сибирские огни, 1935, №6, С. 138—145; Вендрих Г. А. 1905 года в Иркутске. Иркутск, 1955. 48 с.; Дулов В. И., Кудрявцев Ф. А. 1905 год в Восточной Сибири. Иркутск, 1941. 152; Дулов, В. И., Кудрявцев Ф. А. Революционное движение в Восточной Сибири в 1905 – 1907 гг. Иркутск, 1955. 192 с.; Очерки по истории Иркутской организации КПСС. Ч. 1: 1901—1920 гг. Иркутск, 1966. 381 с.; Колмаков Ю. П. Иркутская летопись 1661—1940 гг. Иркутск, 2003. 847 с.
Серебренников И. И. «Красные» дни в Иркутске // Сибирские вопросы, 1907, №27, С. 4; Обзор революционного движения в округе Иркутской судебной палаты за 1897—1907 гг. СПб, 1908. С. 82; Мелентьев А. Забайкальская железная дорога во время мира и Русско-Японской войны 1900—1907 г. Асхабад, 1911. С. 131; Войтинский В. С., Горнштейн А. Евреи в Иркутске. Иркутск, 1915. С. 159—160; Гольдберг И. Г. То, что вспомнилось (Листки о 1905 г. в Иркутске) // Сибирские огни, 1925, №4—5, С. 222; Попов И. И. Забытые иркутские страницы: записки редактора. Иркутск, 1989. С. 272.; Романов Н. С. Летопись города Иркутска за 1902—1924. Иркутск, 1994. С. 65; Иркутск в панораме веков: очерки истории города. Иркутск, 2002. С. 247; Чернигов А. К. Иркутские повествования. Т. 1. Иркутск, 2003, С. 308; Шиловский М. В. Первая русская революция 1905—1907 гг. в Сибири. Новосибирск, 2012. С. 161—162; Иркутский край. Четыре века. Иркутск, 2012. С. 415; Сысоев А. Л. Криминальные хроники Иркутска: хронологический перечень. Иркутск, 2013. С. 178—179.
Яковлев Н. Н. 1905 год в Иркутске // Труды Московского гос. историко-архивн. ин-та, Т. 6, 1954, С. 75—165.
Войтинский В. С. Евреи в Иркутске. Иркутск, 1915. С. 159—160.