Балканские призраки. Пронзительное путешествие сквозь историю. Роберт Каплан
впереди. Тогда появилась такая шутка: «Почему в Боснии не ведется борьба? Потому что Босния вышла прямо в финал».
Как только Степинац наверняка понял, что обращение в Боснии происходит не добровольно, он выпустил секретный циркуляр, разрешающий ускоренное обращение в католичество иудеев и православных сербов, если это может помочь «спасти их жизни… Роль и задача христианства в первую очередь спасать людей. Когда пройдут эти печальные и суровые времена», те, кто перешел в другую веру вопреки своему убеждению, «могут вернуться к своей [вере], когда опасность минует».
Но прокуроров Тито не интересовали подобные мелочи. Тито был совершенно искренен, когда в выступлении 26 сентября 1946 г. заявил: «Мы арестовали Степинаца и арестуем всех, кто выступает против существующего порядка, нравится им это или нет». Милован Джилас, в то время входивший в ближайший круг соратников Тито, впоследствии написал, что Степинаца «наверняка бы не привлекли к суду за его поведение во время войны и его сотрудничество с лидером хорватских фашистов Анте Павеличем, если бы он не продолжал выступать против коммунистического режима».
Степинац был признан виновным по всем пунктам. Он провел пять лет в одиночном заключении, после чего был выслан в свою родную деревню Красич.
После суда на протяжении ряда лет были арестованы сотни католических священнослужителей; некоторые подвергались пыткам и были убиты. В 1950 г. журналист С. Л. Сульцбергер взял интервью у Степинаца, который сидел в тюрьме Лепоглава, в сотне километров от Загреба. Архиепископ оставался непреклонен: «Я готов пострадать за католическую церковь». Через два года, признав, что коммунисты препятствуют Степинацу осуществлять свое служение церкви, папа Пий XII сделал его кардиналом. С тех пор Ватикан не подал ни единого знака, что готов видеть Степинаца в какой-то иной роли, нежели как героического борца против коммунизма.
Но ожиданий здесь много.
Когда схлынули воды коммунистического потопа и земля снова стала узнаваемой, многое из того, что было возможно понять и легко простить в 1980-х гг., в последнее десятилетие послевоенной эпохи перестало быть таковым. Только на фоне мрачного индустриального феодализма Тито и стальной хватки его тайной полиции наследие габсбургской Австро-Венгрии и Римско-католической церкви и, далее, папы Иоанна Павла II выглядит столь невинным. На самом деле хорватский национализм, который ставит хорватов в культурном отношении гораздо выше сербов, та самая националистическая традиция, которая вдохновляла желание Степинаца обратить всех сербов в католицизм, не могли возникнуть без активного подстрекательства габсбургского двора и Ватикана.
Из всех славянских племен, которые расселялись в западной части Балканского полуострова в VI–VII вв., хорваты были первыми, кто избавился (в 924 г.) от византийского правления и создал свое собственное королевство. Первым королем Хорватии стал Томислав, чья статуя