День огурца. Любовь, кошелек или жизнь?!. Родион Яковлевич Кормановский
всё просто! Лика и Вика настолько любят друг друга, что прелестям традиционной любви однозначно предпочитают однополую. Вот такие пироги. Мои лучшие подруги – лесбиянки!
По крайне мере я так думал, пока они мне не устроили одну весёлую ночку, после которой я понял…
А понял я то, что: НИ ЧЕРТА НЕ ПОНЯЛ!
Вышло так, что они не лесби, а би, но только со мной. Каково, а?
Впрочем, они мне объяснили. Хотя, если быть честным, не только они. Армия моих женских поклонниц (пардон, если я несколько преувеличиваю) утверждает:
– Дмитрий Огурцов – просто мечта!
Неплохо, да?
Я тоже так думаю, но не имею понятия в то же время, как может быть по-другому, ибо так было всегда. Меня всегда любили девчонки.
Ну ладно, хватит обо мне.
Зато мои девчонки (это я о Лике с Викой) за мной везде: и в огонь и в воду. Поэтому и я с ними, несмотря на их нетрадиционность.
Обо всём этом я и подумал, глядя на них и их соблазнительный танец.
Потом глотнул водки и решил присоединиться к девчонкам. Даже ногу в проход выставил. Да так и замер, взглянув на сцену.
Быстрая музыка в этот момент становится ещё быстрее и на сцене появляются две тёмные тени. Свет пары прожекторов тут же перемещается на них, и я вижу двух брюнеток в масках и плащах, мечущихся в танце. Во время очередного разворота они сбрасывают плащи, и чёрная ткань пикирует на сцену. На танцорках остаются только маски, тоненькие трусики и туфли.
Вот это кабаре!
Разве нормальный мужик сможет оторваться от такого зрелища? Вот и я не могу! Так и сижу, вместо того, чтобы встать, пожирая глазами извивающихся фурий.
Только вот ногу-то мне, видать, стоило из прохода убрать, с неё-то всё и началось.
Нечто невысокое, но круглое и весьма не худое, запинается за мою конечность и стало заваливается на мой стол.
Матюгнувшись, я реагирую медленнее, чем мог бы (всё из-за девчонок, поверьте мне, – все беды из-за них!).
Толстяк приложился лбом, аккурат, в горлышко викиной бутылки. Раздается глухой удар, выразительное «Ой!», треск лопающегося стекла и, только после этого я ловлю бедолагу за воротник.
Ну и вес, скажу я вам!
Уменьшенная модель бегемота, не иначе!
Тем не менее, эту лысую башку от моего стола я отрываю. А потом поворачиваю его фэйсом к себе.
– Какого чёрта! – кудахчет толстяк.
– Лысого, – каламбурю я и, различаю в этом типчике сходство с Денни де Вито: один к одному, не считая того третьего глаза, который растет на моих глазах посреди его лба.
– Тысяча извинений, дружище, – бормочу я, приметив шишак на его лбу.
Толстяк, кое-как возвращается в вертикальное положение и, надо признать, это ему не легко сделать, ибо его изрядно покачивает.
– У тебя, друг, третий глаз открылся! – мне все-таки не совсем удобно из-за ущерба, причинённого неповинному колобку.
Толстяк трогает свой шишак, коротко кричит:
– Ай! –