День огурца. Любовь, кошелек или жизнь?!. Родион Яковлевич Кормановский
и обнаружились скомканные брюки.
– Вот, чёрт! Штаны как из одного места.
Обладатель пуза с трудом нагибается, поднимает штаны, и запускает руку в карман. Но звонки уже прекратились, а на экране телефона горит надпись:
«Пропущенный вызов. Маша.»
– О, дорогая, – бормочет Колобок, – ещё раз перезвони, а то я совсем разорюсь.
Телефон молчит.
Коньячное тепло уже вовсю разливается по телу, и толстяк почувствовал себя лучше.
– Да, хорош, все-таки выдался вечерок, – он хочет почесать лоб, но натыкается на шишку. – Блин! По крайней мере, я хоть стриптиз не показывал, как тот парень со своими подружками. Им реально не повезло!
За невозможностью почесать лоб, толстый скребет себе филейную часть.
– Или повезло? Ик! Ой, что это я? Вон как тёлки в зале визжали, когда подружки с него трусы стащили!
Он протопал в ванную и уставился на своё отражение.
– Я бы тоже смог стриптиз показать! – заявляет он сам себе.
Затем выгибается перед зеркалом и становится похож на черепашку-ниндзя, одевшую панцирь задом наперед.
Кругленький задумчиво чешет мобильником ухо и тот верещит.
– Ой! Ик! – подпрыгивает толстяк и нажимает на кнопку.
– Да, дорогая! Ик! Почему трубку не беру? Так я бреюсь! – мяукает бегемот, – Что? Уже? Через десять минут приедешь? Хорошо-хорошо, я тебя жду, моя киска!
Толстяк вываливается в прихожую, засовывает телефон обратно в штаны, и возвращается в ванную. Берет станок, и уже хочет побриться, но обнаруживает, что вся пена исчезла с лица.
– Ой! Куда ж пена-то делась?
Он заново наносит пену, и приготовится, все-таки заняться бритьем, но замечает, что рука всё ещё дрожит.
– Что за чертовщина! Похоже, я вчера глотнул лишнего.
Кругленький обиженно глядит на себя и опять топает в комнату. При этом пена в пути снова его покидает, обильно капая на пол.
Через мгновение рюмка опять наполнена, и толстяк поднимает её, как флаг над Рейхстагом.
– Чтобы женщины оказывали мне столько же внимания, как тому блондинчику! – провозглашает он тост, мечтательно глядя в окно.
Пена капает в рюмку, а толстяк продолжает речь.
– Ик! – громко выдает он. – Чтобы мне сегодня решить мои проблемы!
Пена ещё раз капает в рюмку, и тут же отправляется вместе с коньяком в желудок Нехудого.
– Фу! – восклицает лысо-толстый. – Какая гадость! Точно коньяк палёный! Какой-то парфюмерией отдаёт. Ик!
Со второй рюмки толстяку, наоборот, плохеет, и он прется в ванную заканчивать свои процедуры.
– О! Опять пены нет! – возмущенно вопит он. – Что за… Ик! Бе-е-е!
Струя рвоты исторгается из внутренностей Колобка, аккурат, в его отражение.
Приступ так же резко заканчивается, как и начался.
– Бе-е! – ещё раз и всё.
– Картина авангардиста «С добрым утром!» – бурчит толстяк, с отвращением рассматривая привет из дня предыдущего на зеркале.
– О, Маша же