Октомерон. Путешествие по Андалусии. Наталия Шимонова
отказаться от своих дел, или хотя бы немного переменить свои планы?
– О, нет! Наши дела такого рода, что отменять их нельзя никоим образом! – ответствовал дон Алонсо. – Нас с братом ждут невесты! Как же можно нам говорить о перемене или отмене наших планов?
– Вот как? Невесты? – спросила донья Альфонсина. – И вы собрались вступить в брак в один день?
– Да, – ответил за брата дон Хуан. – Ведь мы братья, а наши невесты – сёстры. Мы с Алонсо равно любим друг друга, так же, как и наши невесты-сёстры любят друг друга. Сеньорита Анна и сеньорита Эльвира ждут нас и, пожалуй, волнуются, ибо не предполагают отчего бы мы с братом могли так задержаться!
– Ах, сколь нетерпелива юность! – заметил дон Аугусто. – Как торопитесь вы связать себя узами брака, вовсе не предполагая того, что, возможно, через какой-нибудь год уже пожалеете о таковой своей поспешности!
– Зачем вы так говорите, дон Аугусто? Своими словами вы обижаете наших дам, – заметил ему дон Санчо.
– Разве вы так уж несчастливы, дон Аугусто? – смеясь, спросила донья Альфонсина.
– Вовсе нет, – ответил тот. – Я был женат и женат счастливо на женщине добродетельной и кроткой, как голубка. Она подарила мне троих сыновей, а по прошествии десяти лет супружеской жизни сделала меня вдовцом. Вот уж двенадцать лет я вдовею но, признаться, хотя и поминаю добрым словом мою драгоценную донью Исабель, но не спешу вступать в другой брак. Во-первых, мне уже достаточно лет, чтобы не стремиться к подобным утехам. А, во-вторых, я верю в то, что в раю встречу мою добрую Исабель. Какими же глазами я посмотрю на неё, если со мною на небеса прибудет моя вторая супруга? Таковы мои обстоятельства, сеньоры. Я был счастливым мужем и живу в спокойном вдовстве. Однако я знал множество сеньоров, которые почитали себя несчастливыми в браке, потому и сказал то, что сказал.
Выслушав такие речи дона Аугусто, я внимательнее присмотрелся к его наружности. Я подумал, что этому благородному сеньору не могло быть более сорока пяти лет. Он был совсем ещё не стар, однако он уже и не был молод. Он не носил парика, что позволяло рассмотреть благородные седины, которые только-только начинали покрывать его чёрные кудри. Чёрные глаза его светились умом, проницательностью и благородством, во всей натуре его сквозила почтенность, а фигура, хотя и погрузнела от времени, но всё же была достаточно подвижна и ловка.
– Что же, ваш возраст и ваш опыт вполне объясняют ваши речи, дон Аугусто, – отвечала ему меж тем донья Альфонсина. – И, уж коли некоторые из нас начали приоткрывать собственные обстоятельства, то будет справедливо, если и все прочие немного скажут о себе. Я уже говорила, что живу с супругом моим в Севилье. Обстоятельства сложились так, что мужу моему следует отправиться в Новый Свет и теперь я еду в Кадис, чтобы сесть на корабль, на котором он уже ждёт меня. Господь не дал нам детей, хотя минуло уже девять лет с той поры, как мы стояли с моим драгоценным доном Каспаром