Октомерон. Путешествие по Андалусии. Наталия Шимонова
столь усладительны, – ответил он, – что душою моею овладевает страх: смогу ли я быть вам хоть чем-нибудь полезен? Но я уже был неучтив пред вами и забыл назвать своё имя! Меня зовут – дон Диего де Рибас и Кастильяс!
– Славное имя! – воскликнула незнакомка звонким как серебряный колокольчик голосом. – И мне оно знакомо, как знакомо любому севильянцу, если он благороден в происхождении.
Услышав этот сладостный звон, дон Диего преисполнился упований, что дама, находящаяся пред ним, молода и прекрасна, как и её голос.
– Могу ли я узнать, как зовут вас, и чем могу я быть вам полезен? – вопросил дон Диего.
Незнакомка глубоко вздохнула, опустила голову и ответствовала:
– Ах, добрый дон Диего! Повесть моя печальна и, боюсь, что рассказав её вам, я поставлю вас в такое положение, при котором вы решите, что если станете помогать мне, то честь ваша будет задета.
– Ничто не может остановить меня, если помощь моя потребна даме, милая донья, – сказал дон Диего. – Доверьтесь мне и вы узнаете, как можно положиться на моё слово!
Незнакомка вздохнула ещё раз и ответила:
– Сеньор! Взгляните на моё лицо! – воскликнула незнакомка в порыве чувств и тут же пылко подняла мантилью и открыла своё лицо.
Дон Диего замер, поражённой юной красотою, открывшейся пред ним в лучах лунного света: матовая кожа с дивным румянцем, тёмные брови и ресницы, жемчужные зубы, пышные чёрные локоны – всё дышало здоровьем, молодостью и прелестью.
– Сеньор, хороша ли я?
– Вы дивны, как свежее утро, прекрасная незнакомка!
– А между тем, мне негде приклонить головы. Никто не желает дать мне приюта. С тех пор, как бесчувственная родня прогнала меня из дому из-за того, что я отказалась выходить замуж за избранного мне кабальеро, я не знаю покоя. И вот теперь я решилась покончить всё разом и окончить свои мучения в Гвадалквивире!
– Прекрасная сеньорита! Более всего желал бы я избавить вас от этой беды! – воскликнул испуганный кабальеро, протянув руки к незнакомке.
– Говорите, говорите, сеньор! Всякое ваше слово будет услышано с радостью и благодарностью, благородный дон Диего! – при этих словах, юная красавица скромно протянула дрожащую ручку и доверчиво оперлась ею на протянутую к ней правую длань сеньора.
Ободренный этим, дон Диего промолвил:
– Взгляните на меня, добрая донья! Всякий в Севилье знает меня, как блестящего кабальеро! Если вы не боитесь, то позвольте мне предложить вам приют!
– О, сеньор! Вы услаждаете мой слух своими речами! Но пристойно ли мне – девице – принять ваше предложение? Чем станете вы радовать меня, когда мы окажемся с вами так близко?
Дон Диего приосанился и, крепко сжав протянутую ему ручку, положил левую длань на эфес своей шпаги.
– Сеньорита, манера моя такова, что ни деве, ни даме не приходится скучать или жаловаться на невнимательность и пренебрежение, когда рядом