АдрастеЯ. Или Новый поход эпигонов. Иван Плахов
руки по швам.
– Откуда ты сама такая-то?
– Из Белгорода.
– Так ты не из Столицы?
– Нет.
– А маму твою как зовут?
– Мамку? – Наташа так растерялась, услышав это, что повернулась всем телом к Володе, приподнялась на локтях и внимательно и настороженно посмотрела ему в глаза.
Поняв, что она не совсем правильно поняла вопрос, так как мамками на сленге проституток звали сутенерш, Володя уточнил:
– Ну мать твою, в Белгороде, как зовут, если не секрет?
– А, мать-то? – облегченно вздохнула девушка, вновь откинулась навзничь и равнодушно произнесла: – Валей зовут, Валентиной Петровной.
– А работает она кем?
– Работает-то? – снова удивилась проститутка и вновь, уже не приподнимаясь, а только слегка повернув голову, пристально взглянула на Володю черными глазами. – Инженером работает, начальницей смены на электростанции. А тебе какое дело?
– Да просто так. Ты не волнуйся, я просто для себя интересуюсь. Я, конечно, понимаю, что ты не столичный житель. Вот и интересно узнать, как здесь оказываются такие, как ты, из провинции.
– Да как оказываются, обыкновенно: у нас ведь работы нет, у народа денег мало, а здесь, в Столице, очень даже легко можно устроиться.
– А где ты так загорела?
– Да мы с девчонками в Серебряном бору отдыхали всё лето. Заодно и работали: мужиков там очень хорошо снимать.
– «Ни дня без палки», – пошутил Володя.
– Ага. Особенно хорошо на нудистском пляже, главное – правильно себя клиенту подать. Слушай, а ты сам-то кто будешь? Ты не особо на наших клиентов похож, не из озабоченных, да и девушка у тебя наверняка есть.
– Ну, я просто хотел сам попробовать, что это такое – любовь за деньги, – вдруг почувствовав себя совершенно раскованным, без всякого стыда поведал свои сокровенные мысли Володя. – Я об этом часто пишу, я писатель, но сам еще не пробовал.
– Так, может, тогда еще разик? А то твое время уходит, – предложила проститутка.
«Хотелось бы, да вот только не уверен, что снова получится», – с тоской подумал Володя, будто ему предстояло заняться невообразимо тяжелой и постылой работой, но, ничего не ответив, молча обнял и поцеловал девушку в губы, не дав ей дальше говорить.
И вновь, лаская Наташу, он испытал странное ощущение, что занимается любовью не с живым человеком, а манекеном: даже изнутри ее вагина была такой же сухой, холодной и упругой, как и остальные части ее дезодорированного тела.
В этот раз всё прошло еще быстрей и неприятней, чем вначале. К странным запахам и тактильным ощущениям примешался еще и вкус табака, который Володя ощущал, целуясь с Наташей. Вкус этот был настолько резким для некурящего Володи, что ему даже показалось, будто он целуется с собственным отцом, курильщиком со стажем, и щекочет языком родительское нёбо, проникая беспрепятственно в самые отдаленные