Время смерти. Роман Корнеев
раздались тяжёлые шаги. Судя по их частоте, в рубке царила вполне земная сила тяжести. Но звёзды не вращались. Или проекции специально формировались без учёта осевого движения рубки, или… или просто на корабле была гравитация. Значит, мы не в космосе, а на поверхности. Или… или просто на борту каким-то образом существовала искусственная сила тяжести. Не знал, что уже есть такие разработки.
Улисс нехотя обернулся и встретил глазами незнакомого мне человека. Он был как две капли воды похож на остальной экипаж – такие же застарелые ожоги, обезличенные черты безволосого лица, полное отсутствия на нём каких бы то ни было эмоций. Вошедшего звали Ромул.
Как жаль, что ты там ничего не видишь.
Улисс пожал плечами.
Для меня это место – такое же, как и любое другое, где мы побывали. Звёзды, планеты, пустота. Больше ничего.
Больше ничего. Он сам-то верил в это?
Для меня здесь во все стороны на тысячу километров простирается космическая крепость, названная в честь нашего корабля. Это сердце огромной космической империи в сотни населённых миров, между которыми курсируют десятки тысяч огромных кораблей. И ничего им не угрожает.
Улисс во второй раз родился в конце XXI века, ему мало знакомо было значение фразы «ничего не угрожает». Ему всегда что-то угрожало.
Ты веришь, что это всё ещё возможно?
Я должен в это верить.
Ромул развернулся, собираясь уходить, и вдруг заговорил вслух:
– Расходимся по капсулам, через полчаса будет разряд, накопители уже на грани перегрузки.
Интересно, где и когда они последний раз разговаривали, вот так, персонально?
– А потом?
Ромул не отвечал, неотрывно глядя на Улисса. Но тот не отступал:
– Это уже десятый сигнал из этой точки, до сих пор мы столько нигде не оставались.
– Ты прекрасно знаешь, что с самого начала сигнал кодировался этими координатами. Мы должны ждать.
– Срок ожидания, указанный в первом сигнале, истёк уже шесть лет назад. И с каждым шоком на излучатель падают не только шансы на то, что кто-нибудь откликнется, но и наши шансы вернуться.
Ромул снова не ответил. Было понятно, что этот спор уже начинался между ними не один десяток раз, только он ещё ни разу не заходил так далеко.
– Пора возвращаться, Ромул.
– Ты имеешь в виду, прямо сейчас?
– Разве есть хоть один довод замыкать разрядники и снова ложиться в дрейф, пока накопители снова не будут готовы к прыжку? У тебя осталось в запасе ещё что-нибудь, кроме шести точек возможной встречи? Что стоило бы ждать ещё на два с половиной года?
Тишина.
– Ромул, сколько?
– Что «сколько»?
– Сколько лет уже прошло с того момента, когда они должны были оказаться здесь?
– Пять.
– Сколько времени осталось Земле?
– Двести тридцать шесть.
– Теперь