Желтая линия. Михаил Тырин
часто получается ксын, от этого жлофа гнется. Мне пришлось уйти оттуда.
– Сочувствую, – пробормотал я.
«Вот тебе и судьбы, Щербатин, – подумалось мне. – Вот тебе и характеры».
Я тут же попробовал написать поэтическое произведение. Печальный рассказ Шака настраивал на эпический лад.
Гунявил зибобы несчастный старик,
Но злой роболакер ударился в крик:
Выбучивать блоцки ты больше не смей!
Ведь ксын пробоячило жлофой твоей.
И сел тот старик на летучий корабль…
Тут меня заклинило, поскольку никак не вспоминалась точная рифма на «корабль». Когда-то я нашел ее и даже записал, однако теперь все выветрилось.
Тогда я придумал другой вариант: «И сел тот старик на большой звездолет, чтоб слушать и нюхать загадочный лед». Но это получался уже полный бред, и мучиться над ним я быстро расхотел.
Нашего капитана звали Дядюшка Лу, он был старенький, толстенький и лысый. Его голова более всего напоминала сплюснутую морщинистую тыкву. Эта тыква то и дело хитро нам улыбалась.
Дядюшка Лу был одет в жуткую рванину, через дырки беззащитно светилась дряблая кожа его живота. На нем был свитер и широкие штаны, подвязанные снизу тесемочками – очевидно, чтоб не обтрепывались края.
– …А условия у нас такие, – говорил он. – Хорошие у нас условия. День пребывания – три уцим. Промысловый день – десять уцим. Если ничего не делать, за шесть периодов можно получить первое холо. Если на промысел ходить – вдвое быстрей. А если еще и пульпу привозить, то два периода – и можно отсюда улетать. Потому что, когда с полными баками возвращаемся, на каждого по двести уцим.
Дядюшка Лу ласково улыбнулся и развел руками: мол, сами судите, ребятки, двести уцим – это о-го-го, это вам не просто так.
– Машина наша еще хорошая, работать можно, – продолжал он, – ребятишки – тоже хорошие, познакомитесь сейчас. А вот одежонка у вас, мальчишечки, плоховата. Маловато у вас ее. Я так вам скажу – будет свободное времечко – походите по ангарам, пособирайте в углах тряпочки. Там завяжешь, здесь завернешься – глядишь и не озябнешь во льду. В машине-то печки же нету, там и без печки тесновато…
– А как у вас, Дядюшка, насчет пожрать? – поинтересовался Щербатин.
Капитан снова прищурился в ласковой улыбке.
– На еде работаем, – с легкой укоризной напомнил он. – Уж как-нибудь не проголодаемся. – Он поднялся, поддернул штаны. – Ну, пошли, ребятки. Пошли машину глядеть.
Путь наш лежал в один из отдаленных ангаров. Я шагал, посматривая по сторонам, и представлял себя то на авторемонтном участке, то на мясокомбинате, то на военной базе.
Вот трое работяг прут, выбиваясь из сил, огромную гнутую железку. Вот выстроились новобранцы в необмятых робах, а перед ними – то ли начальник, то ли инструктор. А вот грузят на гусеничную платформу грязные баки, из которых выплескивается какая-то жижа.
С трудом верилось, что мы причастны к совершенной, достигшей всех мыслимых высот Цивилизации. Но, может быть, это только