Желтая линия. Михаил Тырин
Ну вот, – развел руками Дядюшка, добродушно улыбаясь. – Сейчас гаечки завертим, болтики подкрутим – и в дорожку.
Подкручивание болтиков затянулось надолго. Мне и Щербатину пришлось еще помогать устанавливать чистые баки для пульпы – они крепились на корпус ледохода с помощью проволочных узлов.
Потом пришел транспорт – гусеничный вездеход и длинная платформа, на которую погрузили «Добывателя уцим». При этом, мне показалось, сломали две штанги.
Нам пришлось трястись на платформе, на самом морозе. Я сидел, завернувшись во все тряпки, которые только удалось найти по углам и закоулкам. Вместо варежек я приспособил тройной слой белых носков. Однако Джи при этом, кажется, поглядывал на меня неодобрительно.
База давно скрылась за горизонтом, вокруг простиралась ледяная степь, кое-где перечеркнутая трещинами. Ветер гнал впереди нас бог весть как попавший сюда одноразовый носок. Я откровенно тосковал и завистливо поглядывал на кабину, где в тепле и уюте пребывал наш капитан.
– Щербатин, ты жив еще?
– Не дождешься…
– Щербатин, неужели Цивилизация не придумала теплых вагончиков для нас?
– А Цивилизация не раздает свои блага кому попало.
– Я не кто попало, я все-таки человек.
– Ты ноль. – Щербатин ядовито засмеялся. – Ты – серая масса.
На бритвенно-ровном краю горизонта затемнела крошечная точка. Она приблизилась и распалась на потрепанный брезентовый купол и два гусеничных вездехода. Нас ждали. Несколько человек махали нам руками и подпрыгивали – то ли от холода, то ли от нетерпения.
Дядюшка Лу на ходу выскочил из кабины и зашагал к встречающим. Шарфы, шнурки и тесемки трепетали на ледяном ветру. Потом нас подвели к широкой расщелине во льду, которая, как мне показалась, была искусственно расширена.
– Здесь червь! Здесь большой червь! – тараторил незнакомый человек, на котором было напялено, по всей видимости, три или четыре теплые робы. – Я лед слушал: у-у-у! У-у-у! И воздух дышит, чуете?
Дядюшка и его многоопытная команда с профессиональным интересом оглядели расщелину, послушали, потом зачем-то взяли с краев и примяли на ладонях комки снега. Покивали друг другу. Дядюшка посмотрел по сторонам и махнул рукой: можно начинать.
– А вы чего? – кликнул он нас. – Лезьте в машину-то, лезьте!
Мы с Щербатиным панически переглянулись. В кабину пришлось влезать кое-как через крошечную дверцу в самом низу. Внутри была жуткая теснота, мне даже пришлось снова выбираться, чтобы Ну-Ну смог протиснуться в машинное отделение.
Мы разглядели небольшое железное креслице, перед которым торчал целый куст рычагов и рукояток. Было темно, свет пробивался через узкое исцарапанное стекло перед креслом. Я то и дело натыкался боками на какие-то торчащие детали. Стало ясно, почему на всех промысловиках так изодрана одежда.
– Вон там примоститесь как-нибудь, – посоветовал Дядюшка, занимая свое капитанское кресло. – И обвяжитесь, бросать же будет.
Наконец мы кое-как устроились. Щербатин