Джентльмен в Москве. Амор Тоулз
по пути молодым крестьянкам, и наконец сворачивали в обсаженную яблонями аллею, ведущую к имению.
Пока они снимали пальто в прихожей, лакеи относили их чемоданы в спальни, расположенные на втором этаже восточного крыла здания. Граф звонил в колокольчик, появлялся лакей, и молодые люди просили принести им холодного пива, кваса или наполнить ванну, чтобы помыться с дороги. После этого они шли в гостиную, в которой на каждом столе стояла красная пагода, чтобы засвидетельствовать свое почтение графине, которая в это время обычно пила чай с гостями – соседями голубых кровей.
Старая графиня всегда одевалась только в черное. Она была человеком независимого склада ума, не терпела мелочных людей с их мелочными делами, смотрела на всех с высоты своего возраста и большого опыта и поэтому поддерживала новые веяния и идеи молодежи. Она с улыбкой смотрела на своего внука, который мог высказать в общем разговоре не самое лестное мнение о церкви и поведении представителей правящего класса. Если гости начинали возмущаться этими бунтарскими настроениями, она подмигивала графу, который вместе с Михаилом принимался спорить с помещиками-ретроградами и доказывать им, что новые времена требуют нового и более гибкого подхода со стороны правящей элиты.
Выразив свое почтение графине, друзья отправлялись на поиски Елены. Иногда они находили ее под высоким вязом у излучины реки или на веранде дома с видом на сад. Услышав звук их шагов, Елена поднимала глаза от книги или рукоделия и приветствовала их обаятельной улыбкой, похожей на ту, которую можно увидеть на ее портрете кисти Серова.
В присутствии Елены обычно Мишка начинал развивать самые сумасбродные идеи и проекты. То он говорил, что в вагоне поезда по пути в имение они повстречали графа Льва Толстого, то, что сам он решил уйти в монастырь и дать обет молчания. Причем уйти в монастырь безотлагательно. Сразу же после обеда.
– Послушай, – спрашивала Елена, – а ты уверен, что молчание тебе подойдет?
– Как глухота подходила Бетховену, – отвечал Мишка.
Елена громко смеялась, а потом смотрела на брата и спрашивала: «Ну как же ты дошел до такой жизни, Александр?»
Все ближайшие родственники графа задавали ему этот вопрос. Но каждый из них задавал этот вопрос по-разному.
Крестный отец графа, великий князь, задавал этот вопрос исключительно риторически. Когда он узнавал о том, что граф не оплатил какой-нибудь счет или начал получать плохие оценки, он вызывал его в библиотеку, зачитывал письмо из университета или жалобу о неуплате счета, бросал письма на стол и задавал этот вопрос, совершенно не ожидая от крестника ответа. Великий князь понимал, что последствием такого поведения графа может быть долговая тюрьма или банкротство, а может быть, и то и другое.
Вопрос: «Ну как же ты дошел до такой жизни, Александр?», бабушка графиня задавала только после того, как граф позволял себе какое-либо спорное или скандальное высказывание. В ее устах вопрос звучал без укоризны, и все понимали, что граф – ее любимчик, который имеет право на свое мнение и может жить