Апостол для Рафаэля. Елена Сушкевич
его на своих руках, я попытался придать Олегу полусидячее положение, но тут он опять резко выпрямился, глаза перестали закатываться, и взгляд вдруг стал осмысленным.
– Ты передашь ЭТО, – прошептал он и, сотрясаемый очередной судорогой, перевернувшись рыбкой из моих рук, упал на асфальт. Я никогда не забуду тот глухой звук, который произвела его голова, ударяясь о край разбитого и вечно забытого дорожными службами бордюра тротуара. Кровь тотчас хлынула ручьём, смешиваясь с грязью и дождевой водой, стекавшими в сточные воды.
Словно во сне, первые несколько секунд я тупо наблюдал, как мой сын лежит на краю дороги, истекая кровью, и в какой-то момент мне стало понятно, почему я сразу ничего не предпринял. Олега больше не били судороги. Тельце шестилетнего ребенка было расслаблено, глаза широко раскрыты, взгляд устремлён прямо перед собой, но то был невидящий взгляд. «Он мёртв», – возникло у меня в голове, и уверенность в этом укреплялась с каждой, невероятно долгой, секундой. «И это Ты убил его, Ты не смог его удержать. Что ты скажешь Лизе, когда она спросит про своего обожаемого сынишку?»
Чувства вины, страха, растерянности сменялись одно за другим, создавая жуткий карнавал масок, каждую из которых я ненадолго выбирал, но ни за одной не смог спрятаться.
– Вам помочь? – раздался голос откуда-то издалека.
Ничего не ответив, я продолжал смотреть на своего сына, которого убил собственными руками. Капли дождя стекали по моему лицу, но и они смешивались с чем-то горячим и солёным, попадавшим в мой полуоткрытый от ужаса рот, и только сейчас я понял, что плакал. Первый раз в жизни. Как во сне, я увидел остановившуюся рядом с нами машину, она просто не могла дальше продолжать свой путь, ибо переехала бы Олега, лежавшего на дороге, у бордюра тротуара.
– Что случилось? – спокойно произнес низкий, достаточно хриплый мужской голос, тем самым выведя меня из оцепенения.
– Олег! – закричал я и, резко опустившись на колени, опять подхватил безжизненное на этот раз тело на руки.
– Вам нужно в больницу, и чем скорее, тем лучше, – опять произнёс голос. – Садитесь в мою машину, нам недолго ехать.
Как робот, подчиняясь его указанию, я попытался сесть в машину, но с ребёнком на руках это было не так-то просто сделать, и незнакомец осторожно протянул руки, тем самым приглашая передать Олега ему, пока я сам сяду в машину, что я и сделал.
– Не забудьте пристегнуться, – заботливо напомнил незнакомец, но, поскольку я находился в состоянии полусумасшедствия, несколько минут мои дрожащие от страха руки не могли пристегнуть ремень. Когда наконец это было сделано, тот, кто хотел нам помочь, осторожно передал моего маленького, залитого кровью и грязью, Олежку.
Почему я не описываю его внешность? Потому что когда в вашем мозге всего-навсего одна эмоция, и эта эмоция страх, вы бы не заметили даже королеву Англии, явись она перед вами. В какой-то момент разум покинул