Посредник. Сергей Сергеевич Комяков
часы купил.
– А что все это за рабочие часы продают, – поинтересовался Вася, но кекс не взял.
– Ага, за рабочие, – сварщик Смирнов закончил открывать пакеты с консервами, – но у них лимит – один их час за тысячу наших условных рабочих.
– Да?
– Да. Но ты бери, ешь, – казавшийся Васе все более странным Смирнов открыл бутылку и хлебнул из горла.
Василий осторожно взял кекс и переложил рядом с собой.
– Ты не думай, – Смирнов хлебнул еще, – я нормальный. Не из этих жопашников и ненормальных, кто и с собаками и с бабами, и с мужиками и со стенами. Нормальный я. Как этот стол. Плоский, прямой и нормальный. Но в последнее время как-то пусто. Жизни нет. Как сына забрали, так дома не сидится. Работаю, а все бестолку. Иногда и пью.
Вася и Смирнов тягостно помолчали.
– А чего их не разгонят, – ни к селу, ни у городу поинтересовался Василий.
– Кого, – Смирнов стал жевать искусственный хлеб.
– Да всех тех, кто здесь фарцует, – Василий употребил это тайное слово, которое он слышал не один раз из тихих домашних разговоров.
– Ха! Разгонят, – Смирнов откинулся на табуретке и приткнулся к стене, – так здесь отовариваются многие важные шишки. Здесь место смычки рабочих и тунеядцев. Важнейшее место.
– Зачем? – непонятливо спросил Вася.
– Как зачем? – Смирнов странно повеселел и подобрел от алкоголя, – они меняют здесь свой продпаек на рабочие часы. Чтобы жена, дети не работали. Или чтобы отпуск удлинить. Разное делают. Говорят, что за большущие рабочие часы можно иностранный паспорт купить. И свалить за бугор.
– А что так можно? – поинтересовался Вася.
– Можно, у нас все можно, – весело ответил Смирнов, – для определенных лиц можно все. И любовницу завести. И любовника. И ребенка не в школу, а сразу в лицей пихнуть. И самому в солнечной комнате жить. Все можно.
Смирнов почему-то помрачнел и быстро отпил из бутылки.
– А ты Вася, лопай, лопай, – Смирнов стал совсем мрачный, – не разбивай мое сердце. Я ведь это так от души. От всей души как давно говорили.
Акушкин его слушал.
– Мы завтра к сыну ехать хотели, – Смирнов положил голову на кулак, поставленной на стол левой руки, – у них сегодня родительский день. В школе этой сраной. Но нам не разрешили. Говорят, там сам Президент выступал. Приезжал потрендеть. О светлом будущем. Родительский день, единственную встречу с сыном сорвал.
Смирнов замолчал, а Вася смотрел на него и почему-то проникался уважением к этому такому не типичному человеку.
– Вот думал сюда съездить, кекс ему купить, сыну своему единственному, – Смирнов зло хмыкнул, – но мне и жене отказали. Говорят, что плохо работаем, не подходим под формат. Это чтобы президента нашего видеть. Единого и неделимого. Очень он нам нужен. Без речей его ложку ко рту поднести не сожжем.
Василий Акушкин медленно развернул скрипящий пластик и увидел коричнево-желтый кекс, он был большего того, что когда-то