Посредник. Сергей Сергеевич Комяков
по ее телу опять пролетел первый холодок от принятых капель, – может и встретимся. Хотя вериться с трудом. Мы с тобой не встречались двенадцать лет.
Отец снова улыбнулся:
– А ты, сколько лет не брала выходных, дочка?
Ирина Вострикова быстро вспомнила цифру, которую знала наизусть:
– У меня три месяца выходных. Плюс бонус, плюс за вредность, плюс за благонадежность и плюс за родственные связи, разумеется. В общем, на четыре месяца хватит, папа.
– Вот и я такой же работоголик, – заявил генерал, – так, что как только закончишь выпускать учеников, бери свои выходные, и махнем в столичный солярий. Я подам прощение Президенту о временной отставке. И целую неделю будем с тобой загорать.
– Хорошо, папа, – тихо согласилась Ирина, отец обещал ей поездку в солярий уже лет десять, и ему она уже не верила, – поедем в солярий. Но сейчас мне надо собираться и идти. Работа.
– Иди, дочка, иди, – согласился генерал, – это не работа, это долг. Священный долг педагога.
Востриков мужественно смахнул скупую слезу и пропал с экрана.
Ирина отключила коммуникатор. Поднялась, медленно поправила комбинезон, заученно осмотрела свою комнату и вышла.
Как и все педагоги, Ирина жила в тыльной части школы, где располагались бункеры охраны и ветрогенераторы. Так что идти ей до работы было менее минуты. Сама работа заключалась в курировании учеников, составлении отдельных программ и индивидуальном обучении.
По сложившейся в годы похолодания традиции дети до десяти лет жили с родителями и вели домашнее хозяйство. В десять лет детей отдавали в школу. После двух лет школьного обучения проходило тестирование и самые безнадежные переводились на хлорерные фабрики или в сельское хозяйство.
За эти пару школьных лет дети успевали хорошо вырасти благодаря гормонам роста и специальным пищевым добавкам.
Еще два года тратились российским государством на воспитание способных детей. После этих двух лет определялось, кому из учеников работать на заводе, фабрике или служить в армии. И только один из тысячи мог попасть в систему лицеистского образования.
В лицее дети учились еще два года, но там не было, ни депрессантов подмешенных в пищу, ни электрошока для совершенствования непригодных. Окончившие лицей могли претендовать стать мастерами на производстве, офицерами в армии, старшими в системе распределения и конвоирования.
Но лицей не был конечной точкой, далее наиболее способные дети проходили в четырехгодичную систему университета. Там ученики жили в индивидуальных комнатах, питались по три раза в день и усиленно учились. Только окончившие университет могли стать политиками или педагогами.
Такова была идеальная система народно-государственного образования великой России. И как постоянно утверждалось, в России, наконец-то, была создана идеальная система образования в максимальной степени, отвечающая интересам, как простого