Кошка-дура. Документальный роман. Михаил Черкасский
нет, сегодня, сегодня!.. Я быстро, возьму такси и… – И повесил трубку, чтобы не дать ей передумать.
Звонок, Нина бежит открывать и… оторопело отступает вглубь коридора, куда входят двое: о н в обнимку со свертками и сзади какой-то дядька, в одной руке чемодан, в другой круглая лакированная фанерная коробка, в которых до революции модистки носили клиенткам шляпки да блузки. Гость рассчитался с шофером, отнес в комнату свертки-пакетики, сбросил пальто, разогнал за спину под кожаным ремнем складки на гимнастерке, оглядел всех (те, что смотрели на него, разбежались мышами-глазами), проговорил:
– Давайте накроем стол.
– А-а… так завтра же… – Поднесла полные руки к полной груди пожилая хозяйка, мать Валентины. – Завтра у нас будет стол.
– Завтра вы, пожалуйста, накрывайте, как хотите, а сегодня по случаю нашей помолвки с Ниной Ивановной…
«Что-о?!» – Взметнулись и упали на пол каре-зеленые.
– … я прошу вас накрыть стол.
«Вот так так…» – Переглянулись и засуетились хозяева.
– Что ж… – Разлив по бокалам шампанское, встал и с ухмылочкой поднял заздравный свой кубок жених №2. – Подымем бокалы за наших старых молодых, за Валентину и Сашу. – Быстренько уточнил.
Подняли. Осушили. Заели. Помолчали.
– А теперь… – вскочила Валентина, – выпьем за новых молодых, ха-ха-ха!..
Осушили вторую бутылку, закружило дом.
– Вот Нинка, вот подружка, я и не знала, что ты такая скрытная.
«Скрытная!.. хоть провались…»
– Век живи, век учись. – Не упустила мать лишний разочек наставить дочь, но с приятной улыбкой. – А что, девки, раз уж такое дело хорошее вышло, давайте сыграем две свадьбы вместе.
«Играйте, играйте, а я…» – Давилась злостью, стыдом.
– Нет, спасибо, я на чужой колбасе никогда не ездил, мы сами как-нибудь придумаем свою свадьбу. – Твердо пресек Петровский.
– Нинка, ты знаешь, в загсах такие очередищи, могу помочь, у меня там блат.
«Сама себе помогай!..» Она то бледнела, то вспыхивала и злилась, злилась: надо же что-то делать, но что, что?! Он сказал, значит, согласна, значит, договорились… помолвка… придумал… Вот и сиди, дура, как невеста. Хитрый, молчал, молчал…
Ну!.. он что, две войны зря прошел? Он что, не понимал, что скажи ей, этой ежихе, как сразу все иглы растопырит, не подойдешь ни с фронта, ни с фланга. Было, было сомнение – вдруг вскинется, на смех поднимет, но верил: она хорошая, постыдится на людях скандалить, унижать «седины» его. И действовал, как на фронте: вот он, миг для атаки! Эта выходит замуж, значит, вперед, за родину, за… эй, нет, за Сталина пусть вот эти дурачки орут. Да и то: ведь гулять-провожать можно до второго пришествия, а уже к зиме, а ему уж за сорок. Ну, чуть-чуть, а все-таки…
– Так будешь записываться, а, Нин? Говори, пока я добрая.
Молчал Нин, ему бы взреветь в голос. Или вцепиться зубами в кого-то, а тут… икра, семга, ветчина… накупил, приволок… сволочь… хитрая сволочь…