Боярыня Морозова. Княгиня Елена Глинская. Дмитрий Дмитриев
ли и ты, протопоп, пристать к тем борцам? – насмешливо спросил Глеб Иванович.
– Зело буду рад, коли Господь сподобит и меня страстотерпцем быть за старую веру.
– А на это вот что скажу тебе, Аввакум: для таких борцов и страстотерпцев, как ты, двери моего терема будут наглухо закрыты. Помни! – сурово проговорил боярин Морозов и, сердито хлопнув дверью, вышел из горницы.
– Ах, бедная Федосьюшка, и твой муж угодил в стадо сатанинское, – со вздохом промолвил Аввакум, посматривая с жалостью вслед боярину.
– Помолись за него, святой отче, да обратит Господь на путь правды моего мужа, – припав к руке протопопа, со слезами промолвила боярыня Морозова.
Глава V
В мире ничего нет сокровенного, и какая бы ни была тайна, она открывается со временем. Так произошло и с тайной молодой боярыни Федосьи Прокофьевны Морозовой.
Что Владимир Пушкарев был прежде ее возлюбленным, о том совершенно случайно узнал боярин Глеб Иванович.
Узнал он об этом так.
Однажды боярин Морозов приехал из государева дворца в пору послеобеденную к себе домой. Он застал свою молодую жену сладко спавшей после вкусного и сытного обеда. Красавица боярыня прилегла на широкую скамью, покрытую медвежьей шкурой, и крепко заснула.
Старик боярин залюбовался своей спавшей молодой женой-красавицей.
– Голубка моя чистая сладко спит, покойно, тревожный сон не тяготит ее молодую жизнь… Как она хороша! Недаром завидуют мне, что жена у меня раскрасавица. Спи, моя люба сердечная… Да будет тих и покоен твой сон! – тихо проговорил Глеб Иванович и поднял руку, чтобы перекрестить свою спавшую жену…
Поднятая с крестным знамением его рука замерла.
Федосья Прокофьевна заговорила во сне.
– Прощай, мой Владимир… злая судьба нас разлучила… навеки…
– Господи, что я слышу!.. У моей жены, видно, полюбовник есть?.. Владимира во сне она вспоминала… Что же это? Своими ли ушами я слышу? – задыхаясь от волнения, промолвил Морозов.
– Оставь меня… я жена другого… муж старый… а все же муж… – продолжала бредить красавица боярыня.
Бедный Глеб Иванович чуть на ногах стоял.
Ревность, обида, злоба на неверную и преступную жену мучили его. Он хотел броситься на Федосью Прокофьевну, силой и пыткой заставить ее повиниться, а там, вдосталь надругавшись над женой, над ее красой, над ее молодостью, – убить.
Но рассудок взял свое.
Глеб Иванович имел кроткий нрав и податливое ко всякому добру сердце.
«Царь Небесный посылает мне испытание! Надо без ропота нести данный крест. Грешник я… Гордыня меня обуяла, спесь! Вот Господь и послал мне смирение!» – такую скорбную думу думал боярин Морозов.
– Жена моя любая, не ждал я, не гадал, что ты за мою любовь и ласку отплатишь мне позором. Стар я, но все же не след бы тебе смеяться над моими сединами. Господь нас рассудит…
Проговорив вслух эти слова, старый боярин поспешно вышел из опочивальни своей жены, которая продолжала спать самым беззаботным сном, не подозревая, что своим любовным бредом себя выдала.
Глеб