Боярыня Морозова. Княгиня Елена Глинская. Дмитрий Дмитриев
мой сказ.
– Говори, дед, говори.
– Ох, бояринушка, и кипяток же ты! Вспылил, а сам не знаешь с чего. Жену свою ни за что ни про что нехорошим словом обозвал. Не надо бы так… грешно!
– Да пойми ты, дед, ведь я люблю ее! Феня для меня все, все – она жизнь моя, моя отрада! Зачем же ее у меня отнимать! Она Богом мне дана! – с жаром проговорил боярин Морозов.
– И никто у тебя жену не отнимает. Она твоей и останется. А ты послушай, бояринушка.
Дед Иван подробно рассказал своему господину о разговоре боярыни Морозовой с Владимиром Пушкаревым, который случайно пришлось подслушать.
– Так, стало быть, Владимир был только суженым Фени? – радостным голосом спросил у старика Глеб Иванович.
– Только и всего.
– Господи, я думал… Спасибо тебе, дед Иван, большое спасибо! Своими умными словами ты меня вполне успокоил.
При этих словах боярин Морозов низко поклонился своему старому слуге.
– Больно, бояринушка, сердце у тебя беспокойное. И сам ты огневой.
– Что делать, дед, таким уж уродился.
– Хочешь, бояринушка, я совет тебе дам.
– Давай, дед, рад я всегда твоему совету.
– Своей жене про то ты ни слова не говори. Не тревожь себя и ее…
– Не скажу, дед. И виду не покажу.
– Так, так, бояринушка… Будь по-прежнему со своей боярыней ласков и приветлив. Люби ее, она стоит твоей любви.
– Я-то, дед, ее люблю, много люблю, вот она-то меня любит ли?
– Дай срок – полюбит…
– Кажись бы, время, дед, и полюбить ей меня.
– Говорю – полюбит! Она и теперь тебя любит, а придет время – полюбит еще больше.
– Ох, любит ли?
– Сам я, бояринушка, слышал, как боярыня Федосья Прокофьевна своему прежнему суженому говорила, что тебя любит.
– Да неужели, дед, правда?
– И смолоду не врал, а под старость и подавно не буду…
– Дедка мой любый! Знаешь ли, ты своими словами обновляешь жизнь мою и счастьем меня даришь! Да еще каким счастьем-то!
Боярин Морозов крепко обнял и поцеловал старика. Теперь он вполне был уверен в невинности своей молодой жены: деду Ивану он верил.
Боярин Морозов был по-прежнему ласков с Федосьей Прокофьевной, он ни единым словом не намекнул своей жене, что знает про ее свидание в саду с молодым Пушкаревым.
Старый боярин сознавал различие лет между ним и женой. Сознавал, что полюбить его той любовью, которой обыкновенно любят молодые жены своих молодых красивых мужей, нельзя. Он и не требовал такой любви, Глебу Ивановичу нужна была тихая, покойная любовь.
Красавица Федосья Прокофьевна свыклась со своей жизнью. Видя любовь и ласки старого мужа, она привязалась к нему, а скоро эта привязанность уступила место любви.
После шестилетнего супружества у них родился сын, названный при крещении Иваном. По случаю рождения сына радость в тереме боярина Глеба Ивановича была большая.
Мы уже сказали, что Глеб Иванович Морозов занимал, так же как и брат его Борис Иванович, при дворе «тишайшего» царя Алексея Михайловича видное положение. Оба брата Морозовы были близки к царю,