Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.. П. В. Ильин
как проблему тактики защиты декабристов на следствии. Последовательно и умело проведенное отрицание уличающих данных в ряде случаев (А. В. Семенов, М. Н. Муравьев) позволяло избежать выдвижения обвинения по ряду опасных «пунктов» и выйти из опасный зоны ответственности.
12. Не следует забывать, что «высочайшее прощение» в подавляющем большинстве случаев следовало, как правило, когда «вина», вскрытая расследованием по делу, была в глазах власти не столь велика. Если следствие не обнаруживало данных о причастности к воинскому мятежу, планам покушения на императора и к другим тяжким преступлениям, – лишь в этом случае арестованные могли рассчитывать на снисхождение или «прощение» императора. Исключения из этого правила крайне немногочисленны. Для обнаруживших значительную «вину» участников тайных обществ и военных выступлений никакого снисхождения и облегчения участи не последовало. Все это говорит, конечно, о том, что Николай Павлович не считал для себя возможным воспользоваться правом прощения или смягчения участи тяжко виновных.
13. Исследование практики освобождения от наказания на процессе декабристов заставляет внести некоторые коррективы в распространенное мнение о том, что император обладал неограниченным правом на безоговорочное решение участи привлеченных к следствию лиц, в том числе – на их помилование. Представление о том, что Николай I «мог кого угодно из привлеченных к следствию помиловать…»[313], требует определенных поправок: «состав преступления» значительной части освобожденных от наказания был недостаточен для предания их суду в рамках сформированной в ходе следствия системы обвинения. В особенности это относится к участникам тайных обществ до 1821 г. (принадлежность к ним, по решению верховной власти, в целом не преследовалась). Что же касается членов тайных обществ после 1821 г. и участников военных выступлений, то их число среди освобожденных от наказания сравнительно невелико. Освобождение от наказания этих лиц, действительно, было часто связано с теми или иными посторонними для следствия обстоятельствами: личной волей императора, заступничеством влиятельных лиц и, во многом, также позицией защиты, занятой обвиняемым при первом допросе (А. А. Суворов) или на следствии (А. В. Семенов).
Исследователь располагает единичными случаями, когда были прощены лица, обвиняемые по главным пунктам обвинения (цареубийство и «бунт» против власти). Все это говорит о тех или иных ограничениях, которые налагались в условиях процесса, рассматривавшего дело о государственных преступлениях, на принадлежащее императору право помилования.
Заметим, что если следствие обнаруживало участие того или иного лица из числа освобожденных от следствия в наиболее «криминальных» эпизодах «дела» (преступления «по первым двум пунктам»), то возникал вопрос о новом привлечении к ответственности. Об этом говорят случаи повторного ареста Ф. Н. Глинки, П. Х. Граббе, Д. И. Завалишина, А. А. Добринского, – первоначально