Сон Брахмы. Борис Борсуков Ст
уже без вегетатики, в чистом виде. Наверно, метаболизм препарата в организме приводит к появлению производного, обладающего большей активностью, чем исходное соединение. Я тогда этого не знал. А когда с Нинкой все это получилось, – Слава потупился, – словом, в самый интимный момент, – он снова запнулся и замолчал.
– Ну ладно, все ясно, – сказал я, – странный ты мужик! Ну и что в этот момент было?
– В этот момент, ее накрыла первая волна действия препарата, а меня вторая, – ответил Слава. – К тому же и я и она передозировали. В Тантре это называется – мгновенный бросок Кундалини в обитель Вишну. Собственно, вся Тантра построена на том, чтобы в момент оргазма не дать излиться семени, а пиковое половое возбуждение направить вдоль спинного в головной мозг. Адепты Тантры считали, что при этом достигается… Если бы они знали, чего они при этом достигают, то никогда бы этого не делали. Но об этом потом, – нетерпеливо махнул рукой Слава, заметив заинтригованное выражение моего лица.
– Но в нашем случае получилась уникальная вещь. Во-первых, мы были под действием препарата, который так изменил нервный поток, что сделал его непригодным для поглощения пастырем, а во-вторых, сам пастырь, вернее сама пастырь, – поправился Слава, – занималась тем же самым, что и мы с Нинкой. Редчайшее стечение обстоятельств, хотя и раньше такое случалось. В итоге произошел обмен: мое сознание зацепилось за мир пастырей, а сознание пастыря оказалось здесь.
Я ошарашенно уставился на Славу:
– Так ты что, женщина? – произнес я первое, что пришло в голову.
Слава рассмеялся: «А, я понимаю, я тебя совсем запутал! Это неудивительно, я сам первое время не знал, кто я – мужик или баба, – Слава снова засмеялся, – анатомически – мужик, а ощущения и мысли как у бабы. Со временем адаптировался. Теперь мы с ней одно тело и одно сознание. Но самое главное – я знаю все, что знала и знает она, ну и она равномерно знает все, что знаю я».
– Вот это номер! – вырвалось у меня. – А что же стало с Нинкой?
– Не знаю. Когда я очнулся от шока и увидел себя в мире пастырей, мне было не до Нинки, а потом, когда наши сознания интегрировались, я узнал, что женщина-пастырь, увидев Нинку, лабораторию, весь наш жалкий мирок и поняв, что случилось непоправимое, с горя хотела повеситься и даже попыталась это сделать у Нинки на глазах. Повисев какое-то время, она сняла петлю, села и задумалась о том, нельзя ли как-то поправить дело. На Нинку она, конечно, обращала внимания не больше, чем ты обращал бы внимания на кошку. Нинка настолько обалдела, что первое время лежала, как парализованная, но увидев, как женщина-пастырь вынимает себя из петли, завопила благим матом и прямо в чем мать родила, бросилась через окно во двор. Уже светало, многие это видели. Ну, конечно, на следующий день, в лаборатории был страшный скандал и ее, то есть меня, в два счета выставили из института.
– Так вот почему ты исчез и даже не попрощ… – начал было я. – Постой, а как это ты вынул себя из петли?
– А вот как, – ответил он,