Лицо порока. Роман-истерика. Виктор Иванович Песиголовец
Дома меня ожидал приятный сюрприз – пустая квартира и записка на тумбочке в прихожей: «Поехала с детьми на два дня в село к родителям. Сможешь – приезжай. Твоя жена».
Послонявшись по комнатам, помывшись и переодевшись, я решил посвятить этот вечер Ларисе – тридцатишестилетней женщине, к которой очень привязался. Я наведываюсь в ее уютную двухкомнатную квартирку уже около двух лет.
К Ларисе – десять минут хода.
– Я ведь только побочное явление в твоей жизни! – с горькой укоризной говорит Лариса. Она готова расплакаться.
– Что будем делать?
– Ты мужик, ты и решай!
У Ларисы короткая стрижка, пепельные волосы, серые большие глазища, всегда почему-то грустные. Она очень аппетитная на вид: крутые бедра, высокая, полная грудь и престройные ножки, немного тонковатые для ее форм. С этой женщиной по доброй воле я не расстанусь никогда.
– Я люблю тебя! – убежденно возвещаю, прижав руку к сердцу.
Она стоит, прислонившись спиной к стене в прихожей, и нервно теребит кармашек халата.
– Так почему же ты опять четыре дня ко мне не приходил? Понимаю, что не можешь часто оставаться у меня на ночь. Но зайти на полчасика после работы – неужели так трудно?
Я не знаю, что сказать Ларисе. Стою и молчу. А правда такова: то ездил с сыном в цирк, то пил с друзьями, то наведывался к другим женщинам, то… В общем, то да се…
– Прости, пожалуйста! Ладно? – виновато роняю я после затянувшейся паузы.
Лариса, плотно запахнув халат, стоит передо мной с опущенной головой. Ее губы, как обычно, когда она обиженна, сжаты. На пушистых ресницах – роса. Роса блестит, словно отполированное серебро. Я целую Ларису. И пью с ее глаз жидкое серебро. Оно горькое, будто обожженный солнцем огурец.
– У тебя таких, как я, много, – сокрушенно бормочет Лариса. – Я догадываюсь, ты коллекционируешь женщин. Ты…
– И кто же я? Скажи! – слабый персиковый аромат шелковой кожи дурманит. На белой шейке Ларисы бьется жилка. Я чувствую ее пульсацию губами.
– Ты бабник! И я жалею, что связалась с тобой. Но теперь уж что говорить? Ладно! Пусть у тебя будет столько женщин, сколько ты хочешь. Но я ведь не какая-нибудь очередная девка, я ведь люблю тебя, понимаешь? А ты четыре дня не приходил. Никогда не делай так, никогда!
Я целую Ларису в губы. Целую долго и вдохновенно. Я не знаю, чем загладить свою вину, кроме как поцелуями. К тому же я действительно крепко соскучился.
Потом мы пьем на кухне кофе.
– Ты права, женщины, кроме тебя, у меня есть, – говорю я, глядя в грустные глаза Ларисы. – Я всех вас боготворю. За каждую из вас душу отдам. И это чистая правда!
Она печально склоняет свою красивую головку. Тихо произносит:
– Верю, что ты говоришь правду.
– Стараюсь не врать, – мягко улыбаюсь я. – Особенно женщинам, которыми дорожу.
Очарованный исходящим от тела Ларисы ароматом, я усаживаю ее к себе на колени и начинаю пылко гладить