Царство Мертвых. Александра Сирунавичюте
позора на весь свой благородный род.
Рожден я был в свете луны, она укрыла меня и отнесла к жрице. Жрицам было приказано изувечить мое лицо. Боли я даже не запомнил. Говорят, что они использовали магические растворы, чтоб процесс стал безболезненным, но сомневаюсь что дитя, чье лицо было страшно изуродовано шрамами ничего не чувствовало в тот час.
В ту же ночь они учинили пожар в моей спальне и сказали, что лицо мое было обожжено пламенем сразу после рождения.
Впервые я услышал эту историю от своей бабушки. Она надумала, что по достижению своего совершеннолетия я должен был узнать всю правду о наказании, которое наслала на меня родная мать.
Герцерус снял маску, пламя огня осветило его изувеченную кожу. Нектшепсут подняла голову с колен и разомкнула уста под маской от глубочайшего удивления. Она выдохнула и облачко пара вырвалось из ее маски.
Она и предположить не могла, что в ущелье воздух не отравлен, но легат окончательно разрушил все ее опасения: золотые руки царапнули когтями по маске Нектшепсут и аккуратно сняли с ее головы шлем, поставив его рядом с огнем. Девушка завороженно продолжила смотреть на легата, пробегая по его лицу от одного бледного зрачка к другому. Они были мертвенно спокойны от того, что не могли и дрогнуть, лишь бы не потерять связи с нежным великолепием богини.
– А что стало… С твоим настоящим отцом?
Нектшепсут придвинулась к нему, она потянулась к его лицу, пробегая нежными глазами по его коже глубоко исполосованной ожогами, его глаза казались мутными, почти как у слепца, но отчетливо видели свою собеседницу.
– Он погиб на войне до моего рождения. В будущем я пошел по его стопам.
– Разве тебе не бывает здесь страшно? Среди безжизненной пустыни, где обитают не только духи, но и мертвецы, способные в любую секунду восстать из своих усыпальниц.
Голос Нектшепсут проникал в глубины души и надолго задерживался там, завладевая его рассудком. Герцерус ничего больше не замечал, кроме ее губ, бледного бархатного лица и голубых глаз, в которых таилась сводящая с ума бесконечность.
– Бывает. Но я боюсь не за себя и не за своих солдат, а за тех, кто не имеет возможности защитить себя. Когда-то я потерял друга, затем любимую сестру, а на войне в одночасье всех любимых мной людей. Я был абсолютно уничтожен, душа разучилась чувствовать что-либо кроме тупой непрекращающейся боли, которая не сдавала своих позиций, равно как и первый мой противник – Империя.
До сих пор я пытаюсь уничтожить ширококрылого стервятника, нависшего над Царством Мертвых громадной тенью, он ежедневно забирает себе в услужение души сотен солдат и мирных жителей. Моя сестра погибла от руки имперца, все мои друзья, кроме Атета – разделили ее судьбу. Я никогда не устану бороться с той силой, что уничтожила все хорошее во мне.
– Хорошего в вас осталось не меньше, чем было когда-то, ведь вы до сих пор боретесь за тех, кого еще можно спасти. Вы даже более героичны чем