Абсурд. Виталий Лнонидович Запека
вокруг, что для Алекса сейчас было важнее всего на свете. Домой, в камеру, к… своим…
*****
Даже тюремные коридоры не бесконечны. Они пришли. Алекс не успел запомнить номер своей камеры. Стоя лицом к стене, боковым зрением видел, как тюремщик смотрит в глазок, затем возится с ключами. Тяжелая дверь отворилась в другую от Алекса сторону. Он снова не смог рассмотреть номер над глазком. Ему казалось это очень важным – знать координаты своего жилья. Поэтому, от неудачной попытки подсмотреть номер, немного расстроился. Но тут же понял, что его сокамерники знают, не могут не знать подобных деталей. А значит он без труда сможет выяснить хотя бы это. Хотя бы номер своей камеры. Своего нового жилья. Своего нынешнего дома. Это чуть подбодрило его.
Алекс вошел в камеру. Через окошко в двери с него сняли наручники. Настроение чуть поднялось. Он снова поймал себя на мысли, что как будто вернулся домой. В любом случае без наручников, без бесконечных команд тюремщика было лучше.
*****
Тюремная жизнь течет по своим законам. В тюрьме ничего невозможно утаить. По взглядам сокамерников Алекс понял, что они знают о его разговоре с адвокатом. Более того знают, по крайней мере, в общих чертах, содержание разговора. Сочувствующие взгляды товарищей по несчастью одновременно раздражали его, но и подбодрили. Это были не любопытные взгляды тюремщиков и начальника тюрьмы. Совсем другие взгляды. Но только сейчас, встретив сочувствие в глазах своих сокамерников, он осознал ужас происходящего. Слово адвоката «расстрел» вспомнилось уже не как нелепица, а более реальной возможностью и перспективой.
– У тебя теперь койка внизу. – Сказал ему старший камеры. – Там удобней, не надо лазить каждый раз наверх.
– Завтрак приносили, мы тебе оставили. Поешь. – Сказал еще один сокамерник. Алекс не мог вспомнить его имя.
Его вещи действительно находились на койке внизу, ближе к окну и соответственно чуть дальше от параши. Что было не только удобней, но и почетней. Алекс это уже знал. Кивнул благодарно. Аппетита не было, но вспомнил, некстати, печенье у начальника тюрьмы и в животе заурчало. Поел. Сокамерники с разговорами и вопросами не лезли. Молча сидели по своим койкам. «Живи и не мешай жить другим» – вспомнил одно из тюремных правил. Золотое правило. Несомненно.
Поев, молча собрал посуду и постучал в дверь. Он уже знал, как все происходит. Откроется окошко. Это же окошко одновременно будет небольшим столиком, на который и надо поставить посуду. За несколько раз процедура уже стала привычной.
Но в этот раз, когда он ставил посуду, его ослепила вспышка – с той стороны окошка фотографировали. Снаружи раздался смех. Алекс зло кинул миску, а затем кружку с ложкой в окошко. Кажется попал, но сомневался, что смог разбить мобильный телефон, которым его фотографировали. Попал посудой не по телефону, а по охраннику.
– Беспредельщик. – Услыхал он сзади себя уважительное. По голосу узнал старшего камеры.
Его авторитет в камере рос. Хотя он к этому не стремился.
*****
Алекс