Последний полет к Пси Октанта. Марина Сарычева
в родной пещере раздался грохот и страшно содрогнулись стены. И не было в том содрогании ничего общего с обычной мелкой дрожью стен, к которой берлуны давно привыкли.
Взрослые мгновенно вскочили с лежанок. Молодые берлуны растерянно метались по пещере, но старые прикрикнули на них и велели всем бежать к выходу на плато. Подхватив свободными лапами самых маленьких из детенышей, берлуны ринулись наружу. Детеныши, что были постарше, бежали сами, и малыш был среди них. Рядом держались взрослые, озираясь вокруг и торопя отстающих.
Малыш сначала мчался вместе со всеми, но вскоре, запыхавшись, отстал. Перед ним вдруг разверзлась глубокая трещина, отделившая его от собратьев. Он закричал, но его никто не услышал, потому что все вокруг грохотало.
Грохотали окрестные скалы, грохотало извергавшее огонь темное небо. Огненные стрелы били по плато, оставляя на камне следы в виде клякс. Вспыхнувшая слева стрела попала в группу берлунов, и малыш согнулся от внезапной боли. Группа была чужой, он никого в ней не знал, но сейчас это было неважно – боль каждого берлуна воспринималась, как собственная боль.
Новая трещина возникла совсем рядом с малышом, окончательно отделив его от других. Дальше бежать было некуда. Участок плато, на котором стоял малыш, внезапно накренился и начал медленно куда-то сползать. Малыш всеми восемью конечностями цеплялся за скользкий холодный камень, и его пальцы с присосками, длинные на передних конечностях и короткие на задних, дрожали от напряжения. Его вместе с камнем влекло в глубокую расщелину, раскрывшуюся несколько секунд назад. Из расщелины поднимался горячий пар, а на самом ее дне клокотало что-то вязкое. И надежды на спасение не было, оставалось только кричать и цепляться за голый камень.
Но тут кто-то сильный подхватил его сверху и быстро втянул в летающую пещеру. Да-да, та пещера летала по воздуху, что было, понятное дело, чудом. Внутри нее было жарко и тесно, и не было ни одного берлуна – лишь странные прямостоящие существа с голыми лицами и чуждым запахом. Одно из существ прижало его к себе и стало поглаживать по голове, но малыш лишь дрожал и поскуливал от страха. В пещере были круглые отверстия, он видел в них сверкающие молнии и проносящиеся мимо скалы. За стенами пещеры грохотал гром, а сама пещера лишь тихо урчала.
Потом гром прекратился, и молнии сверкать перестали, а в круглых отверстиях он больше не видел скал – в них было только небо, бесконечное прозрачно-голубое небо с белыми перьями облаков.
Прошло не так уж много времени, и пейзаж в отверстиях вновь изменился. Небо осталось только сверху, а снизу… Тогда он не сразу понял, что это было – множество странных ветвистых силуэтов с темным центральным стволом и сине-зеленой шапкой наверху. Там, где жил малыш с момента своего рождения, он ничего подобного не видел. Но он вспомнил рассказы взрослого и подумал, что это, возможно, деревья – те самые большие деревья, из которых его далекие