Тьма веков. Александр Свистунов
значит. Ну если рюсся, быть может и я его положил, из этой самой трёхлинейки, – Олави похлопал по винтовке у себя на коленях. – Я не Симо Хяюхя, чтобы считать красные звёзды, но вашего брата знатно побил. Если и правда я его в Маналу отправил, прошу прощения, но война есть война…
– Я всё понимаю, Олави. Понимаю и не виню тебя. Но как мне его вызволить из этой Маналы? Если он не перестанет мне сниться, то меня саму скоро придётся хоронить…
– Ничем не могу помочь. А теперь извините, мне пора.
Олави крякнул и поднялся с табурета, опираясь на винтовку как на трость. Шаман неуклюже зашлёпал к выходу, в спину ему прилетело истеричное «пожалуйста». Он обернулся и увидел Марию, всего за мгновение её лицо сделалось пунцовым, сопли и слёзы смыли былую выдержку.
– Пожалуйста, шаман, умоляю тебя – помоги! Я заплачу, у меня есть деньги.
– Деньги мне не нужны, – ответил шаман, набивая трубку свежим табаком. – Моё богатство вокруг меня. Лес, озёра, рыбы и звери, всё это дороже любых денег.
Олави ухмыльнулся и направился было к выходу, как рыдающая русская женщина снова его остановила.
– Твоя сестра, она живёт в Хельсинки, я знаю! Коммунисты отобрали у неё ферму под Хаминой в сороковом году. После Зимней войны эта ферма перешла в муниципальную собственность. Я…У меня есть связи в парламенте, я могу помочь с документами. Ферма вернётся твоей сестре.
Лихая ухмылка спряталась под тяжёлыми усами, Олави нахмурился, пыхнул трубкой и покачал головой.
– Ох уж эти рюсся… Изворотливые, что твой уж! И что мне теперь, на слово поверить? Какие гарантии дашь?
– Вот, – женщина достала из кармана пожелтевший листок бумаги с расплывчатой синей печатью. – Это выписка из кадастрового реестра. До сорокового года у фермы владельцем числится Ани-Лийна Паавинен. Я позвоню юристам из Стокгольма, они соберут все нужные документы и приедут в Хельсинки. Как залог – я отдам тебе свой паспорт, без него мне не продадут билет на поезд. Как дело сделаешь – поедем в Хельсинки.
– Складно говоришь, Мария. Хотел бы я тебе верить, да не получается. Ладно, схожу я в Маналу, спрошу о твоём сыне у мёртвых. Но если обманула, пеняй на себя…
– Спасибо, спасибо, я так тебе благодарна!
Женщина бросилась на Олави, желая заключить его в объятия, но шаман легонечко оттолкнул от себя эмоциональную дворянку.
– Не ради тебя я туда пойду, ради сестры. Ей в городе плохо.
– Когда мы выходим? – Мария утирала слёзы.
– Мы? Нет-нет, я иду один, ты останешься здесь.
***
Угрюмые сосны обступили лужайку. Над низкими небесами тускло поблескивало тёмное солнце, холодный синий снег укрыл лес толстым одеялом. Мария вышла к костру и оглянулась: никого. Протянула руки к очагу и поёжилась, языки пламени обжигали холодом.
– Я здесь, маменька, обернитесь!
Она обернулась и вскрикнула: перед ней