Портреты моих современников (сборник). Анатолий Изотов
подводу, насыпали на дно мягкого песку, накрыли его мешками и поехали по заранее намеченному маршруту. Дело шло куда медленнее, чем я предполагал: ко многим точкам подъезды оказались неудобными, да и укладывать мины и снаряды на подводу надо было очень осторожно, а уложив, надежно закреплять, чтобы они не катались и не бились друг о друга, не вывалились на крутых подъемах и спусках. К обеду мы собрали и вывезли на место будущего взрыва только то, что находилось в окрестностях деревни.
Обедали вареной картошкой с розовой барабулькой. Рыбка пахла морем и пряностями, ее прозрачные нежные ломтики таяли во рту. Барабульку привозили рыбаки из прибрежных сел и справедливо обменивали по схеме: ведро рыбы на ведро картошки. Закусывали мы грушами, которые я собрал под гигантским деревом в заброшенной части колхозного сада. Они уже слегка переспели, – желтовато-зеленая с легкой горчинкой кожица лопалась при ударе плодов о землю, а по трещинам выступала сочная, гладкая и душистая мякоть. Я с удовлетворением отметил, что мои любимые груши понравились и Ивану Филипповичу.
Солнце клонилось к закату, когда мы доставили в Каперликойскую балку последнюю подводу. Из песка и камней я старательно приготовил просторное ложе, и мы начали слоями укладывать на него наш опасный груз. Иван Филиппович работал осторожно, но быстро и ловко. Я старался не отставать. Под конец у нас получилась горка в виде приземистой четырехгранной пирамиды. Увенчавши ее верхушку ручными гранатами и рассовав в щели и пустоты крупнокалиберные патроны и всякую «мелочь», мы отогнали подводу в ближайший отрог балки, распрягли лошадей, отвели их под сень деревьев и привязали к корявому стволу дикой яблони.
Когда вновь подошли к пирамиде, то я попробовал сосчитать хотя бы наиболее крупные предметы. Насчитал двадцать девять остроносых зенитных снарядов, шесть огромных, почти в полметра длиной минометных мин и пятьдесят две мины поменьше, двенадцать ручных гранат с длинными ручками, сорок четыре «лимонки» и почти столько же толовых «стаканов». Кроме того, лежали десятки помятых, поломанных и исковерканных других взрывчатых устройств и их частей, полный мешок кускового тола, коробка с запалами, сотни патронов. Одну сторону пирамиды подпирали две круглые противотанковые мины – личный «вклад» Ивана Филипповича. Такого количества взрывчатки, собранной вместе, я еще никогда не видел. На какое-то мгновение мне стало жалко ее подрывать. Я вновь почувствовал волнение, глядя на продолговатые мины. Какой великой тайной должны обладать эти железные сигары, изготовленные на далеких заводах руками многих людей! Они были завезены сюда, в край зеленых холмов, леса и тишины, с одной целью – разрушать и убивать. И, пролежав в забвении и презрении много лет, покрывшись пылью, землей и ржавчиной, не потеряли своей устрашающей, магически притягательной силы.
Внимательно осмотрев плотно и аккуратно сложенную пирамиду, Иван Филиппович сказал, что взрывать все это буду я своим способом, и протянул мне пузырек с магнием и рулончик кинопленки.